причинит непоправимый вред ее репутации.

С кажущимся спокойствием Джулия освободила свою руку, встала и посмотрела на часы.

– У вас сейчас начинается урок, – объявила она. – Если это все…

Джек тоже встал, улыбаясь только уголками губ.

– Нет, это не все. У нас с вами есть одно незавершенное дело.

У Джулии подпрыгнуло сердце, но она холодно посмотрела на Джека:

– Я не понимаю, о чем вы.

– Ну же, миледи, неужели вам нелюбопытен мой вопрос?

– Вопрос?

– Тогда ночью, в вашем кабинете, помните? Когда вы обманули меня.

– Я вас не обманывала. Возможно, вы неверно истолковали мои слова.

– Тем не менее, – рассмеялся Джек, – вы должны мне ответить. Один честный ответ на любой вопрос по моему выбору.

Джек опять флиртовал, и Джулия понимала, что должна остановить это немедленно. И не важно, что проснувшаяся внутри ее кокетка требовала продолжать игру.

– Вряд ли это справедливо. У вас было два дня, чтобы придумать вопрос.

– Все честно, – заспорил Джек. – Но чтобы ставки были равными, я даю вам право задать вопрос мне. Пусть вы будите первой.

Вопреки здравому смыслу Джулия была заинтригована его предложением. Любопытство не давало ей покоя. Как ему жилось в доме священника? Есть ли у него братья или сестры? Где он научился так искусно пользоваться своим иГшинием? Нет ли у него желания поцеловать ее?

– Ну, что ж, – вспыхнула Джулия, – я согласна, но мне необходимо время подумать…

Глухое эхо звонка возвестило об окончании перерыва. Джек криво ухмыльнулся, в глазах мелькнул дьявольский блеск. Наклонившись вперед, он разрушил последнюю иллюзию, что его интерес сводится только к дружбе.

– Вас спас звонок, миледи. – Он обвел пальцем контур ее губ. – Похоже, нам обоим дана отсрочка.

– Теперь рано встаете, да? Никогда не думал, что доживу до такого дня. – Марлон, хромая, приблизился к Джеку со стопкой накрахмаленных шейных платков в заскорузлых руках. Слуга был высокого роста, но горбился, у него были резкие, словно вырубленные топором, черты лица. На нем был один из сюртуков Джека, который придавал ему респектабельный вид, никак не соответствующий его грубоватым манерам. – А еще не думал, что вы будете всю неделю работать как простолюдин, учить эту ораву маленьких дьяволов. Но теперь я хоть вижу, что вы живой.

– Подай мне вон тот платок, я очень спешу.

Джек начал завязывать на шее накрахмаленный шейный платок. Было уже половина десятого утра, и он зашел домой, чтобы переодеться в подходящую для клуба одежду.

Если он опоздает, то упустит одну персону, которую хотел увидеть.

Слава Богу, была суббота, и у Джека была свободна половина дня. С Джулией и мисс Ригби младшие дети отправились в парк за листьями для гербария, а старшие остались и школе репетировать спектакль. Джек обещал вернуться к трем.

В плотных облегающих бриджах и тонкой льняной рубашке Джек с трудом признал самого себя в зеркале. Он снопа стал графом Ратледжем. Странно, как быстро он привык к образу простоватого Уильяма Джекмана, хотя в школе пробыл всего четыре дня, а перед этим зеркалом тысячу раз завязывал платки. Джек почувствовал, что ему уже непривычно усаживаться в собственной гардеробной, вдыхая запах дорогого одеколона, в окружении шкафов и гладильных досок. Кое-как заботясь о себе в комнатушке в каретном сарае, он почти забыл о такой роскоши, как горячий душ, одежда по размеру и слуга, который наводит порядок.

– Спешите, да? – Марлон, как всегда, совал свой нос туда, куда не следует. – Чтобы добавить к своему долгу лишнюю тысячу соверенов?

– Если повезет, я уменьшу его на тысячу.

– Ха! – Этим Марлон выразил свое отношение к азартным играм. – Если бы ваша леди знала, как вы проводите свой свободный день, она бы оттягала вас за ухо.

– Она не узнает. Она думает, что я бедный грамотей.

– Бедный. Она почти права.

Джек поджал губы и не обратил внимания на колкое замечание Марлона. За последние несколько дней он почти не думал о долгах. Он вступил в другую жизнь, жизнь, где нет кредиторов, которые целыми днями стучат в дверь. В том была определенная степень свободы.

Конечно, этого можно было достичь, женившись на Эвелине. Но его план вытащить себя из долгов был разрушен «Записками повесы». Газетенкой леди Джулии Коруин.

Когда Джек поправил завязанный на шее платок, он вдруг вспомнил ощущение шелковистости ее губ, когда он прикоснулся к ним пальцем. Он пошел на рассчитанный риск, дав понять, что у него чувственный интерес к ней. Она могла уволить его, но рискованный план сработал. В голубых, подернутых поволокой