«Подойди ближе, – казалось, говорила эта улыбка. – Поцелуй меня, и ты тоже ее узнаешь».

Джулия глубже зарылась в подушки и стала представлять поцелуи Джека. Небольшая щетина на щеках, твердые и требовательные губы, ласковые руки…

Вновь засвистел ветер, отвлекая ее мысли. В темноте комнаты послышался шелест бумаг, слетевших со стола у окна. Конспекты к уроку географии на завтра, над которыми она работала перед сном.

Джулия погрузилась в фантазии и никак не хотела покидать кровать. Но все-таки чувство долга победило эгоизм. Ей надо закрыть окна по всему верхнему этажу, включая большие спальни ее учеников.

Осторожно выскользнув из кровати, Джулия прошла босыми ногами по мягкому ковру, безошибочно ориентируясь в темноте. Несмотря на скромный образ жизни, она не отказывалась от комфорта. В ее спальне стояла изящная мебель из розового дерева, висели шторы из парчи и шелка, а пол украшал толстый акминстерский ковер. Никто не знает, что под простыми платьями директриса носит тончайшее белье из кружева и шелка. Это единственное, что она позволила себе оставить от прошлой жизни.

Джулия подошла к окну и стала бороться с неудобной, скользящей рамой, пока она, наконец, не опустилась вниз и не защелкнулась. То же самое она проделала с другим окном. В спальне сразу стало теплее.

Прижавшись лицом к стеклу, Джулия всматривалась в темноту ночи. Луна и звезды спрятались за облаками. Колышущиеся на ветру ветки напоминали танец озорных фей. При вспышках молнии она различила очертания каретного сарая. Когда Джулия ложилась спать, там еще горела свеча, сейчас было темно.

Джек наверняка уже спит. Внутри у нее что-то затрепетало, она вспомнила его утром в постели, когда ее взору предстала крепкая мускулистая грудь. Неужели у него такой крепкий сон, что он не слышит приближения грозы? Брызги дождя через открытое окно могут замочить его вещи. Она могла бы сходить туда и закрыть окно, вряд ли он проснется…

Джулия отбросила эту сумасшедшую мысль. Джек – взрослый человек, сам может позаботиться о себе. Ее должны волновать только дети, живущие здесь.

Пробравшись на ощупь до кровати, она нашла свой голубой шелковый халат, надела его и затянула пояс. Потом высунулась в коридор и взяла небольшую масляную лампу, которая горела у ее двери на тот случай, если ей надо было навестить ночью больного ребенка.

Тихо пройдя по спальне девочек, она закрыла все окна. Удивительно, но никто из них даже не пошевелился, и Джулия позавидовала спокойному детскому сну.

В спальне мальчиков она проделала такую же работу и остановилась у кровати Тео. Когда ему было пять лет, он не захотел оставаться в детской со своей гувернанткой и упросил Джулию разрешить ему жить вместе с другими детьми. С некоторыми опасениями Джулия согласилась, считая, что лучше не подчеркивать своего особого к нему отношения. Она была полна решимости все сделать для того, чтобы он рос в любви и заботе и как можно дольше не задумывался по поводу обстоятельств своего рождения.

Желтый свет лампы падал на крошечное веснушчатое лицо, на закрытые глаза с рыжими ресницами. Нежность переполняла сердце Джулии. Она наклонилась, чтобы поправить упавшее одеяло, подоткнуть его со всех сторон. Малыш вздохнул и повернулся во сне.

Ее сын. Ее драгоценный подарок. Он украсил ее жизнь.

Сейчас ей было стыдно вспоминать, что когда-то она испугалась перспективы растить его в одиночестве. Ее ужасала мысль о том, что придется расстаться с прежней комфортной жизнью. После его рождения родители решили, не посоветовавшись с ней, отправить ребенка подальше на усыновление. Никто не должен знать о позоре семьи, сказали они, и ее убедили согласиться на такое легкое решение проблемы. Но Джулия нашла в себе мужество ночью взять Тео и уехать в Лондон. Она пришла прямиком к своей бабушке, единственному человеку в семье, поддержавшему ее решение.

Но даже бабушка не смогла остановить сплетни, и новость о позоре Джулии распространилась подобно пожару. Ее репутация была испорчена навсегда.

Тем лучше, подумала она. Тео носит фамилию Коруин независимо от того, приняли его ее родители и общество или нет.

Наклонившись, Джулия тихонько поцеловала сына, вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Она шла в свою спальню в противоположном конце коридора и мучительно размышляла. Правильно ли она воспитывает Тео? Может быть, ей надо выйти замуж, чтобы у него был отец, возможно, братья и сестры? Может быть, не следовало прогонять мужчин, которые ухаживали за ней, горя желанием получить ее состояние, и потому не обращали внимания на то, что общество отвергло ее?

От этой мысли Джулии стало больно. Не хватало ей проблемы с охотником за состоянием, который погряз в долгах и промотает наследство Тео. Разве она не посвятила свою жизнь спасению других женщин от…

Откуда-то снизу донесся приглушенный стук.

Джулия замерла. Она подняла лампу, но свет не смог рассеять темноту внизу. Ветер не мог гулять по дому, потому что с тех пор, как в ее кабинет неделю назад проник грабитель, она каждый вечер запирала все окна и двери, даже в эти жаркие дни.

Неужели вор разбил окно? Может, он ищет, чтобы украсть что-нибудь?

Страх сковал ее грудь, но Джулия сделала глубокий вдох. Это не может быть тот же самый человек. Зачем грабителю возвращаться в школу, когда рядом есть гораздо более привлекательные объекты? Невероятно, чтобы за такое короткое время кто-то еще проник в здание школы.

Этому шуму должно быть какое-то иное объяснение. Может быть, кому-то из учителей не спится и человек пошел в библиотеку. Возможно, Фейт Ригби опять отправилась на прогулку перед сном. Или все- таки ветер стукнул чем-то о стену дома.

Джулия прижалась к колонне винтовой лестницы и прислушалась. Но тишину нарушал только вой ветра, предвестника грозы. Надо возвращаться в спальню. Однако чувство тревоги не покидало ее, она знала, что не уснет до тех пор, пока не убедится, что в доме нет посторонних, которые могут причинить вред ее воспитанникам.

Джулия тихонько прошмыгнула в свою спальню, чтобы взять железную кочергу у камина, потом