способен лгать» — выделите «лгать» — «писатель способен
Так, Джон, уж теперь-то вы
Что случилось? Пальцы отшибли?
— Знаете, Пол, порой вы действуете удивительно топорно.
— Неужели?
— Я хочу сказать, для выдающегося писателя, обладателя Букеровской премии, звания Великого Старца английской литературы и прочей чепухи, вы пользуетесь на редкость грубыми приемами.
— А вы, Джон Райдер, очень грубый противник.
Можно узнать, почему вы смеетесь?
— Я смеюсь потому, что нашел наконец идеальное название для вашей книги. «Обман слепца». Впрочем, вам скорее всего не понравится. Слишком напоминает Джеффри Арчера.
— Ну вы и наглец, скажу я вам.
— Неужели?
— Да, наглый ублюдок.
— И почему же?
— Да ведь то, что я вам надиктовал… Вам не пришло в голову, что все это — плод моих долгих, взвешенных размышлений о некоторых фундаментальных принципах, определяющих теорию и практику литературного творчества?
— Нет, не пришло.
— Не пришло. Вы немедленно
— К чему попусту терять время?
— А ведь вы, быть может, поспешили себя выдать.
— Я прекрасно знал, что абсолютно ничего не выдаю. Я вас отлично изучил. Хотя, просто любопытства ради, скажите, Пол, кто или что навело вас на след?
— Я говорил с Эндрю.
— С кем?
— С Эндрю Боулзом. Моим агентом. Я позвонил ему, когда вы были в Чиппинг-Кэмпдене.
— А-а. Понятно. И он…
— Я, естественно, стал расспрашивать о его кругосветном путешествии…
— Ясно. Ясно. Ну, тут я и правда свалял дурака. Просто не мог предположить, что вы сумеете воспользоваться телефоном. Стало быть, вы ему про меня рассказали, да?
— Вообще-то нет. Не рассказывал. Мог бы, но почему-то не стал. Вероятно, потому, что не понимал… да и сейчас не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор.
— «Следовало бы», Пол, а не «мог бы».
— Что?
— Вам
— Вот как? И почему же?
— Потому что теперь вам уже поздно что бы то ни было предпринимать.
— Кто вы, Джон Райдер?
— Кто я? Ну, наконец; я ведь целый месяц ждал, что вы зададите мне этот вопрос.
— Не понимаю.
— Неужто?
— А может быть, понимаю. Может быть, начинаю догадываться.
Так вы все-таки человек не случайный, да?
Я хочу сказать, вы — кто-то, кого я знаю?
Кто-то, кого я знаю гораздо дольше, чем месяц?
Ну? Так, что ли?
Ответьте же, ради бога!
— Да, Пол, я — кто-то, кого вы знаете.
— Кто-то, кого я знаю. Или кого знавал когда-то в прошлом?
— Мир тесен, Пол. Особенно если вы слепы.
— Ладно. Хорошо. Я твердо намерен сохранять полное спокойствие. Пусть я слеп, но я по-прежнему не утратил дара речи и способности мыслить. Мы же можем поговорить, не так ли?
Да. Да, вы правы, Джон. Что-то здесь происходит, а что — не могу до конца взять в толк. Но подозреваю… словом, подозреваю, что вы за что-то держите на меня зуб. Верно?
Если дело в этом, Джон, если дело действительно в этом, то мы можем это обсудить. Всегда можно это обсудить. Вы ведь можете рассказать мне, что… что я сделал, если я и впрямь что-то сделал, и мы это обговорим, да, Джон?
Скажите же что-нибудь! Хотя бы слово!
— Да, Пол. Мы поговорим. Вернее, говорить буду я, а вы будете сидеть и слушать.
— Я предпочел бы постоять, если вы не возражаете.
— Сядешь как миленький, старый хрен. Сядь, а не то я тебя вколочу в это кресло силой!
— Что?!
— Думаешь, не решусь? Еще как решусь, лишь бы ты заткнулся!
То-то. Итак. Итак. Итак, теперь, Пол, для разнообразия вы будете слушать меня.
Знаете, Пол, вы просто невероятный тип. Чего только я от вас за этот месяц не натерпелся — самому не верится. «Располагайтесь как дома, Джон». «Не забудьте про точку с запятой, Джон». «Отчего вы не смеялись над моей шуткой, Джон?» «В семь будем пить коктейли, Джон». Какого хрена вы так выпендриваетесь?
— Вам непременно надо прибегать к подобным выражениям?
