Комментарий в конце записки.
Эта машина открывает перед нами колоссальные перспективы. Теперь весь мир принадлежит нам. Кто будет в состоянии противостоять врагу, который внезапно появляется в самом центре Лондона, Нью- Йорка, на равнинах Среднего запада Америки, в горах Урала или Кавказа? Все наши противники будут повержены!
Примечание Гиммлера.
Мой дорогой Райсель!
Охваченный вполне понятным энтузиазмом, Вы, кажется, забываете, что машина пока ещё только сооружается. Меня беспокоит то, что наши надежды возносят нас так высоко. Какой страшной местью было бы заставить нас так воспарить, поверив в собственную неуязвимость, а потом сокрушить все одним ударом!
С каждым днем мы все более и более втягиваемся в то, что нельзя ни остановить, ни повернуть вспять. Именно сейчас принимаются решения, от которых будут зависеть судьбы мира. Когда же, наконец, будет завершена работа над машиной?
29 июля 1939 года.
От секретаря Бюро физических проблем
Шефу отдела науки гестапо
По вопросу: Секрет 6.
Машина в Грибе Шлосс будет закончена в феврале 1941 года. Без ведома Кенрубе одновременно с этим сооружается ещё пять аналогичных машин. Все организовано так, что, когда он заказывает какое- нибудь устройство для главной машины, на заводе изготавливают дополнительно ещё пять по тем же чертежам.
Кроме того, также в обстановке строжайшей секретности, по старым планам и чертежам профессора создается ещё десяток моделей. Однако, в силу того, что при их сооружении приходится пользоваться только чертежами и фотографиями, на это уйдет больше времени, чем на строительство более крупных машин.
2 августа 1939 года.
От секретаря Бюро физических проблем
Господину Генриху Гиммлеру
По вопросу о профессоре Кенрубе.
Только что я получил телеграмму от фройлен Ильзе Вебер с сообщением о том, что сегодня утром она и профессор Кенрубе сочетались законным браком и что к середине следующего лета профессор станет отцом семейства.
Комментарий Гиммлера.
Это действительно важная новость. Одним из аспектов данного дела, вызывавшим самые серьезные опасения, являлся тот факт, что Кенрубе был психологически свободен, не обременен семейными узами. Теперь он наш. Он определил свое будущее.
Я передал Ваше сообщение фюреру и хочу информировать Вас о принятии важнейшего решения: наша великая армия в конце этого месяца войдет в Польшу.
Из гестапо
Министру рейха и Пруссии по делам науки
По вопосу: Секрет 6.
У меня возникли некоторые соображения по поводу Фройлен Ильзе Вебер, теперь фрау Кенрубе. Известно, что из любой женщины, независимо от уровня развития её интеллекта и политических убеждений возникает эмоциональная и психологическая привязанность к человеку, который становится отцом её детей. Я посоветовал бы Вам назначить фрау Кенрубе на какой-нибудь важный пост в военной промышленности. Это позволит нам поддерживать на высоком уровне её собственный патриотизм, и таким образом она сможет благотворно влиять на своего супруга. Такие вещи не стоит недооценивать.
Гиммлер.
3 января 1940 года.
От секретаря Бюро физических проблем
Шефу отдела науки гестапо
Просматривая корреспонденцию, я обратил внимание на то, что не сообщил Вам, что главным ассистентом Кенрубе вместо агента № 17 стал наш агент № 12.
Двенадцатый — выпускник Мюнхенского университета, затем он некоторое время работал в качестве технического эксперта Генерального штаба в Берлине.
По моему мнению для наших целей он лучше агента № 17. Мне казалось, что между Семнадцатым и Кенрубе начали возникать дружеские чувства, как это бывает между учеными, занимающимися одной научной проблемой. Он начинал больше идентифицировать себя с Кенрубе, чем с нами, и находился в таком состоянии, когда он подсознательно стремился защитить профессора от наших подозрений.
Ничего подобного не произойдет с Двенадцатым. Этот человек — до мозга костей практик. Между ним и Кенрубе нет и не может быть ничего общего.
Кенрубе воспринял назначение Двенадцатого с таким видом, как будто хотел сказать: «Да какая, собственно, разница, кого вы мне навязываете?» Он даже не потрудился скрыть свое отношение, и теперь уже абсолютно ясно, что ему известно, что эти люди — наши агенты.
Осознание того, что он находится под нашим наблюдением, должно остановить его от возможных попыток употребить наше доверие во зло, если только он не задумал нечто такое, перед чем будут бессильны все предпринятые нами меры предосторожности.
