Звука взрыва мы не слышали. Никаких следов самолета найти потом не удалось. Время этого происшествия — приблизительно половина одиннадцатого утра 13 марта.
Всю эту неделю среди курсантов царит атмосфера нервозности.
Для вашего сведения.
Примечание:
Ваше превосходительство, я хочу обратить Ваше внимание на то, что время этого необычного происшествия совпадает со вспышкой голубого пламени в машине Кенрубе.
Я выяснил, что выходное отверстие машины было несколько наклонено вперед, так что луч, направленный под этим углом, оказался бы на высоте пятисот футов в районе данной авиабазы.
Что поразительно в данном случае, — это то, что указанная авиабаза находится на расстоянии семидесяти пяти миль от Дрездена. Самые мощные орудия из когда-нибо созданных едва в состоянии покрыть это расстояние, а невероятная мощь этого голубого луча даже нисколько не уменьшилась. Он буквально разложил на атомы и металл, и человеческую плоть — все абсолютно.
Страшно подумать, что могло бы произойти, если бы это всепожирающее пламя было направлено на землю, а не в воздух.
Жду Ваших срочных указаний, так как в данном случае, безусловно, перед нами оружие века.
19 марта 1939 года.
От шефа отдела науки гестапо
Министру рейха и Пруссии по делам науки
По вопросу: Секрет 6.
Внимательно изучив отчет следственной комиссии, мы были поражены тем, что не был допрошен профессор Кенрубе.
Хочу Вас уверить, что мы не имеем ни малейшего намерения заискивать перед этим человеком. Он должен представить самые исчерпывающие объяснения происшедшему. Направьте господина Бюнена побеседовать с Кенрубе и дайте ему указания проявить предельную жесткость, если потребуется.
21 марта 1939 года.
От секретаря Бюро физических проблем
Шефу отдела науки гестапо
По вопросу о взрыве в Дрездене.
Согласно Вашим указаниям я побеседовал с Кенрубе в Грибе Шлосс.
Это была моя вторая встреча с ним. Первый раз мы виделись, когда я сопровождал его превосходительство министра по делам науки в Дрезден на демонстрацию модели машины. Считаю необходимым отметить, что внешность профессора Кенрубе разительным образом отличается от того образа, который складывается из описания, хранящегося в деле. Я представлял его себе сухощавым фанатиком с горящими безумным огнем глазами. Он высок, но далеко не сухощав, видимо, за последние годы он поправился, можно сказать, что это человек в теле. Выражение его лица спокойное, уверенное, держится он с достоинством. Впечатление, что это человек с высокоразвитым интеллектом, большой ученый, дополняет благородная седина в волосах.
Я не могу себе представить, что так может выглядеть какой-то безумец, замышляющий заговор против рейха.
В начале нашей беседы профессор сделал поразительное заявление о реальности существования математики, и я был склонен думать, что он пытается найти причину происшедшего в своей непостижимой для простого смертного теории чисел.
Затем он стал рассуждать в более конкретном плане и заявил, что, по-видимому, это произошло в результате воздействия на планету, которую в то время исследовали при помощи машины, какой-либо крупной звезды. Тот оглушающий шум, который тогда послышался, профессор объясняет тем фактом, что воздух из лаборатории засасывался звездой и уничтожался.
Сама эта звезда, конечно, находится в состоянии внутреннего равновесия, и пока воздух, засасываемый из комнаты, не нарушил этого равновесия, никаких вспышек не наблюдалось.
(Я хотел бы отметить, что я лично склоняюсь к мысли, что все произошло как раз наоборот; то есть, разрушение воздуха могло создать временное равновесие, как бы барьер, который препятствовал проникновению энергии неизвестного солнца в лабораторию. Но нас интересует объяснение Кенрубе, и я допускаю, что с точки зрения его математической теории выводы его вполне обоснованы. Я могу только привести аргументы профессора в том виде, как они были сформулированы им самим.)
Внезапно разновесие нарушилось. Затем, за один миг до того, как раздался взрыв, произошел выброс колоссальной энергии бело-голубого солнца.
Если бы самолет, который оказался в зоне действия луча, находился дальше, чем за семьдесят пять миль от Дрездена, это не имело бы большого значения. Эта неизмеримой мощи энергия так же легко преодолела бы расстояние в семь тысяч пятьсот или в семьдесят пять тысяч миль.
Полное отсутствие видимых признаков воздействия высоких температур не означает, что это не энергия Солнца. Температура в сорок миллионов градусов по Фаренгейту выходит далеко за рамки наших обыденных представлений.
Профессор Кенрубе далее сказал, что опасность, связанная с такими колоссальными источниками космической энергии, как звезды, не ускользнула от его внимания, и что в настоящее время он уже далеко продвинулся в математической разработке этой проблемы.
По его мнению, усилия, направленные на обуздание этой титанической энергии, необходимо отложить на более поздний период, и эксперименты должны проводиться на необитаемых планетах учеными, который будут выходить в гиперпространство, теряя связь с Землей.
Комментарий Гиммлера.
Объяснение Кенрубе звучит убедительно. Мне представляется невероятным, чтобы он стал подвергать себя риску экспериментировать с такими силами, хотя нельзя отрицать тот факт, что выходное отверстие все-таки было слегка наклонено вперед. Это было неслучайно. Его советы по поводу того, когда и как мы должны действовать с целью обуздать энергию космоса, можно проигнорировать. Источником опасности, насколько мне удалось понять, является мгновенный выброс энергии колоссальной мощности с последующим разрушением машины. Если бы в момент подобного выброса выходное отверстие было слегка наклонено в сторону Лондона или Нью-Йорка, потерю одной машины можно было бы считать вполне оправданными издержками.
Что касается прекрасной интеллектуальной внешности Кенрубе, я думаю, Бюнен позволил себе увлечься великим изобретением и перенес свое восхищение на изобретателя. Демократы Германии не все безумцы, но как здесь, так и за границами рейха, они наши заклятые враги.
