часа останавливаясь, чтобы поспать и дать передышку коню.

– Я полагал, – объяснил мне король, – что, если верить вести и знаку, доставленным гонцом, – значит, тебе ничего не угрожает и ты меня ждешь. Со мной ехали Бедуир и рыцари, но они задержались на отдых, я им велел отстать от меня на несколько часов.

– Это могло дорого тебе обойтись.

– Ты об этих отбросах? Да если бы они не напали на тебя безоружного, притом внезапно, ты бы и сам мог с ними разделаться.

Да, было время, подумалось мне, когда я даже без ножа мог бы разделаться с ними. Но если Артур и подразумевал именно это, больше он ничего не прибавил.

Я сказал:

– Ты прав, они были недостойны твоего меча. А кстати сказать, что это я такое слышал, будто бы Калибурн похищен? Что-то про сестру твою Моргану?

Он покачал головой.

– Это дело прошлое, с ним успеется. Сейчас самое главное – я хочу узнать, что было с тобой. Расскажи мне. Расскажи все, со всеми подробностями, не упуская ничего.

И я рассказал ему, как было дело. А день угасал. Небо за узкими оконцами корчмы сделалось сначала густо-синим, потом черным. В комнате стояла тишина, только потрескивали горящие поленья. Из угла вылез кот и свернулся калачиком перед огнем, громко мурлыча. Странно звучал в этой обстановке мой рассказ – рассказ о смерти и пышных похоронах, о страхе и одиночестве, об отчаянной борьбе за то, чтобы выжить, об убийстве, которого удалось избегнуть, и о наконец-то осуществленном спасении. Артур слушал, словно в прежние времена, внимательно, самозабвенно, подчас хмурясь, но все равно упиваясь моим рассказом в тепле и уюте маленькой придорожной корчмы. Эта картина так и сохранилась у меня в памяти: тихая комната, Артур сидит и слушает, а отсветы пламени играют у него на щеке, зажигая искры в темных, ниспадающих на плечи волосах и в черных внимательных глазах. Но все-таки в тот раз он слушал не так, как прежде, – он прикидывал, сопоставлял, судил; и был готов к действию.

Я кончил, и он встрепенулся.

– Этого бродягу, грабителя могил... его можно будет найти, раз он таскается по всем тавернам Маридунума и выпрашивает выпивку под рассказы о своем приключении... Интересно, кто был человек, первым услыхавший твое пение? И мельника Стилико, его ты, наверно, захочешь вознаградить сам?

– Да. Но если ты когда-нибудь выберешь время, хорошо бы ты заглянул к нему, когда будешь в Каэрлеоне. Мэй умрет от ужаса и восторга, но Стилико примет твое посещение как должное, он же недаром занимал высокий пост слуги при Великом Маге, ну а потом до конца своих дней будет хвастать и похваляться.

– Хорошо, непременно, – ответил Артур. – Я когда скакал сюда, подумал, что нам лучше будет сейчас поехать в Каэрлеон. Ты, наверно, еще не настолько оправился, чтобы теперь же явиться ко двору.

– Ни теперь и ни впоследствии. Ни в Камелот и не в Яблоневый сад. Все это я оставил навсегда. – Я не прибавил «Вивиане»: ее имя в нашем разговоре не упоминалось. Мы так старательно избегали его произносить, что, казалось, его отзвуки дрожат в каждой фразе. Я продолжал: – Не сомневаюсь, что ты захочешь оспорить мое решение, но я намерен возвратиться в Брин Мирддин. И буду очень рад побыть с тобой в Каэрлеоне, пока мое жилище приведут в полный порядок.

Он и в самом деле попытался меня разубедить, мы стали спорить, но в конце концов он уступил мне – на том (вполне разумном) условии, чтобы я не жил там один и имел в своем распоряжении слуг.

– Если тебе так уж необходимо твое драгоценное одиночество, ты его получишь. Я выстрою под скалой дом для слуг, тебе он будет не виден. Но слуги у тебя должны быть непременно.

– "Это – приказ"? – с улыбкой повторил я его любимое выражение.

– Именно... Но это все еще успеется. Рождество я проведу в Каэрлеоне, и ты будешь там со мной. Надеюсь, ты согласен повременить с возвращением в Брин Мирддин до исхода зимы?

– Согласен.

– Прекрасно. Теперь вернемся к твоему рассказу. Одно место в нем не согласуется с последующими событиями. То, что было в Сегонтиуме. – Он с улыбкой заглянул мне в глаза. – Так вот, значит, где ты разыскал Калибурн? Ну да, верно. Я помню, давным-давно, еще в Диком лесу, ты рассказывал мне, что там еще остались сокровища. Грааль, ты говорил, я запомнил твои слова. Но дар, который привезла мне Моргауза, вовсе не был сокровищем Максена. Там были серебряные изделия – кубки, фибулы, витые гривны, какие мастерят на севере. Красивые, даже очень, но совсем не похожи на то, что ты описывал.

– Верно. Я их видел мельком, когда мне открылось видение. Это не сокровище Максена. Но пастушок сказал, что сокровище Максена забрали, и я ему верю.

– А сам наверняка не знаешь?

– Откуда мне знать, если я лишился магической силы?

– Но у тебя же были видения. Ты наблюдал мою встречу с Моргаузой и мальчиками в Камелоте. И видел серебряные изделия, которые она мне преподнесла. Ты знал, что гонец до меня добрался и что я еду тебе навстречу.

Я покачал головой.

– Какая же это магия? Ведь магию в действии мы с тобой много раз наблюдали. А это обыкновенное ясновидение – дар, который не покинет меня, я полагаю, до самого смертного часа. В любом селении найдется бабка, которая в какой-то степени им обладает. Магическая сила – это нечто гораздо большее, это знание будущего и власть. У меня этой силы больше нет. И я об этом не сожалею. Ты, надеюсь, тоже? – спросил я не вполне уверенно. – Я слышал, что Вивиана стала новой Владычицей озера, главной жрицей святилища на острове; что ее называют Королевской Волшебницей и что она сослужила тебе немалую службу?

– Это правда, – ответил Артур, отворачиваясь к очагу, чтобы подтолкнуть в огонь откатившееся полено. – Она выручила меня при похищении Калибурна.

Я промолчал. Но он ничего к этому не прибавил. Наконец я не выдержал и спросил:

– Кажется, она все еще на севере? Как она поживает?

– Превосходно. – Полено разгорелось. Он подпер подбородок кулаком и уставился в огонь. – Стало быть, так. Если сокровище Максена было у Моргаузы, когда она садилась на корабль, значит, оно сейчас спрятано где-то на острове. Мои стражи следили за тем, чтобы после Сегонтиума она в пути нигде не высаживалась. А здесь она остановилась у Мельваса, так что разыскать сокровище, я полагаю, можно. До моего возвращения Моргауза содержится под стражей, если она и откажется отвечать, то уж дети-то не будут хранить молчание. Младшие – совсем еще невинные младенцы, им невдомек, что говорить правду опасно. А от детского взгляда ничто не укроется, они, уж конечно, знают, куда их мать девала сокровище.

– Насколько я понял, ты намерен оставить их при себе?

– Ты видел? Да. Ты, верно, видел также, что твой гонец как раз успел в последнюю минуту спасти жизнь Моргаузы.

Я припомнил, с каким усилием уснувшей воли пытался установить с ним связь, опасаясь, что Моргауза употребит против него силу похищенного Грааля.

– Ты что же, собирался убить ее?

– Разумеется. За то, что она убила тебя.

– Без доказательств?

– Чтобы казнить ведьму, не нужны доказательства.

Я поглядел на него с недоумением и повторил слова, которые были произнесены при открытии Круглого зала: «Ни один человек не понесет урона незаслуженно и наказания без суда и неопровержимого доказательства вины».

Артур улыбнулся:

– Ты прав. На самом деле у меня были доказательства. Твои собственные слова, что она пыталась тебя убить.

– Я слышал. И думал, что ты хочешь ее запугать. Потому что ничего такого я не говорил.

– Верно. Не говорил. А почему? Почему ты утаил от меня, что это ее яд привел тебя на порог смерти в Диком лесу, а потом обрек на болезнь, которая тоже подобна смерти?

– Ты сам ответил на свой вопрос. Ты убил бы ее тогда же, найдя меня в Диком лесу. А она была