отпускать.

Он притянул ее к себе, но она воскликнула:

– Нет, Фермор! Нет!

– Да, – сказал он. – Вы хотели сказать – да. Хватит с меня выдумок.

– Как вы смеете удерживать меня силой?

– Вы говорили, что хотите, чтобы вас взяли силой.

– Но все изменилось.

– Ничего не изменилось. Вы пришли сюда и останетесь здесь.

– Не останусь я. Я вас ненавижу. И, наверное, всегда ненавидела. Вы бессердечны. Вы разбили Каролине сердце, и вам нет до этого никакого дела. Вы над ней посмеялись!

– Какие глупости, Мелисанда. Так, значит, им уда лось вас надуть?

– Я ухожу, – ответила она. – Не знаю куда… все равно куда… но без вас.

Раздался громкий стук в дверь. Она открыла, помешав ему остановить ее. Перед ней стояла Уэнна – но не та злобная Уэнна, что была здесь несколько минут назад, а потрясенная, растерянная, с искаженным от страха лицом старая женщина.

– Несчастный случай, – хриплым голосом произнесла она.

Ничего больше не услышав, они вслед за ней выскочили на улицу.

Там уже собралась толпа. Мелисанда почувствовала, как к горлу подступает тошнота, увидев распластавшееся на мостовой тело. Каролина! Взглянув на остановившийся у тротуара экипаж и людей рядом с ним, Мелисанда поняла, что произошло.

– Уэнна… Уэнна!.. – закричала она. – Она… сильно пострадала?

Уэнна обернулась к ней.

– Она нарочно это сделала, – гневно ответила служанка. – Я видела. Она бросилась прямо под лошадь. Это ты виновата… Убийца!

Мелисанда молчала. Она почувствовала, что у нее подкашиваются колени. Они приблизились к толпе, и Мелисанда услышала слова Уэнны:

– Это ее муж. Кто-то сказал:

– Я доктор. Пострадавшую нужно доставить в ближайшую больницу.

Теперь даже Фермор был потрясен.

– Насколько… насколько сильно она пострадала? – спросил он.

– Пока сказать не могу. У меня здесь экипаж. Пойдемте немедленно. Возьмите с собой ее горничную.

Фермор обернулся к Мелисанде.

– Возвращайтесь в дом, – приказал он, – и ждите.

Он последовал за доктором.

Мелисанда отошла в сторону. Ей казалось, что бешено бьющаяся в висках кровь выстукивает: «Убийца! Убийца!»

Какая-то женщина в платке спросила:

– Вам дурно, мисс? Неприятное зрелище, верно? Столько кровищи. Я и сама вида крови не выношу.

Мелисанде захотелось с кем-нибудь поговорить. Она почувствовала себя такой одинокой, отрезанной от всех друзей. Фермора, на волю которого отдалась, для нее больше не существовало.

– Эта женщина сильно пострадала? – спросила она.

– Да говорят, что померла. Ясное дело – прямо по ней проехались. Шею-то точно сломали.

– Нет… Нет!

– Да не берите вы в голову. Вон, поглядите! Ее несут к доктору в экипаж. И муженек помогает. Это ж надо, как она прочь из дому кинулась. Поссорились, наверное. Ах, бедняга. Он весь белый как простыня. А какой красавчик, верно? Что ж, о ней позаботятся. Такой, как она, бояться нечего. Это нам о себе приходится думать. А если она помрет, так ей шикарные похороны справят.

– Не говорите так. Она не умрет. Не может умереть.

– Еще как может! Да что с вами, мисс? Можно подумать, будто это вас лошадь переехала. Ну вот, они и поехали. Служанка тоже с ними. Много чего в жизни бывает, верно?

Рядом с ними стояла невысокого роста женщина, очень опрятно одетая.

– Ужасное происшествие, – сказала она. – Я видела, как все случилось. Бедняжка выскочила на мостовую прямо перед экипажем. Не могу понять, как она его не заметила.

– Муженек ее тоже тут оказался, – объяснила ей женщина в платке. – У них, верно, ссора вышла… и она, разозлившись…

– Как жаль, – сказала другая, – что некоторые просто не знают чем заняться.

– С жиру бесятся, – подтвердила первая.