себя по желанию дамы, которую любил. А теперь должно мне обратиться к сэру Ланселоту и сэру Гавейну и испросить у них прощения за то зло, что я против них имел, ибо все, кого я погубил, приняли смерть за сэра Ланселота и сэра Гавейна.

— Вот они здесь, — отвечал король, — перед тобою. Можешь сказать им сейчас все, что пожелаешь.

Тогда опустился он на колени перед сэром Ланселотом и перед сэром Гавейном и молил их простить ему его против них вражду.

И они оба учтиво отвечали:

— Бог вас простит, и мы прощаем. Просим вас только, скажите нам, где найти сэра Бомейна.

— Любезные лорды, — отвечал сэр Айронсайд Железный Бок, — этого я вам сказать не могу, ибо разыскать его очень трудно: ведь такие молодые рыцари, как он, уж если отправятся странствовать, то подолгу на одном месте не задерживаются.

Не передать все похвалы, что говорили о Бомейне Красный Рыцарь Красного Поля и сэр Персиант и его братья, — дивно было бы это слышать.

— Ну что ж, любезные лорды, — молвил король Артур, — знайте, что все вы будете у меня в чести ради любви моей к сэру Бомейну, а как только сыщу его, тот же час возведу вас всех в один день в рыцари Круглого Стола. Что же до тебя, сэр Персиант Индийский, ты всегда слыл рыцарем весьма благородным, да и трое твоих братьев тоже. Удивляюсь я только, — сказал король, — что ничего не слышу о вашем брате Черном Рыцаре. А ведь и он — благородный рыцарь.

— Сэр, — отвечал Пертолип, Зеленый Рыцарь, — его убил в поединке сэр Бомейн своим копьем. Звали же его сэр Перард.

— Это великой жалости достойно, — сказал король, а с ним и многие рыцари, ибо эти четверо братьев были хорошо известны при дворе короля Артура как доблестные рыцари, ведь они долгое время вели войну с рыцарями Круглого Стола.

И поведал Пертолип, Зеленый Рыцарь, королю, как при переправе через реку Мортезу встретили сэра Бомейна два брата, всегда охранявшие тот переезд, оба — рыцари искусные и беспощадные. Старшего он поразил прямо в воде, нанесши ему такой удар, что тот упал в реку и захлебнулся. Имя же его было — сэр Герард де Брюс. А потом на суше он убил второго брата, его же имя было — сэр Арнольд де Брюс.

После того король и они вышли к обеду, и было там царское угощение. Когда же сидели они за столами, явилась вдруг туда королева Оркнейская, и с нею дамы и рыцари в большом числе. Встали тогда сэр Гавейн, сэр Агравейн и сэр Гахерис и, подойдя к своей матери, на коленях ее приветствовали и просили ее благословения, ибо они не видели ее вот уже двенадцать лет.

Но она громким голосом обратилась к брату своему, королю Артуру:

— Куда девали вы моего меньшого сына, сэра Гарета! Он провел тут у вас год, вы же сделали из него кухонного мужика, и это — позор вам всем! Увы! Куда дели вы моего любезного сына, который был мне утешением?

— Ах, милая мать, — сказал сэр Гавейн, — я не признал его.

— И я тоже, — сказал король, — и теперь об том сожалею, но, благодаренье Господу, он показал себя славным рыцарем, не хуже любого рыцаря из своих сверстников. И я не успокоюсь теперь, покуда не разыщу его.

— Ах, брат мой, — сказала королева, — стыд и позор вам тут всем, что вы держали моего сына на кухне и кормили его со свиньями!

— Любезная сестра, — отвечал король Артур, — должно вам помнить, что я не признал его, да и сэр Гавейн и его братья тоже. Но раз уже вышло так, — говорил король, — что он нас всех покинул, мы должны изыскать средство, как помочь делу и его найти. Да и вы, сестра, думается мне, должны были предуведомить меня об его приезде, и тогда, прими я его неласково, вы могли бы меня в том укорять. Ведь он явился к нашему двору, опираясь на плечи двух людей, словно не мог ходить. И выговорил у меня три желания, два за собой оставил, одно же испросил тогда же: чтобы я целый год кормил его и поил. А через год испросил и два остальных: чтобы на него было возложено приключение с девицей Лионеттой, и третье — чтобы сэр Ланселот посвятил его в рыцари, когда он того пожелает. Я все три его желания исполнил. А ведь многие здесь при дворе дивилсь, что за причина ему была испрашивать себе на год пропитание; и многие из нас оттого решили, что он не из благородного дома.

— Сэр, — возразила королева Оркнейская брату своему королю Артуру, — знайте, что я отправила его к вам хорошо вооруженным, в богатых доспехах, на добром коне, в здравии и достойном его наряде, и золота да серебра на расходы было с ним вволю.

— Возможно, что и так, — отвечал король Артур, — но мы ничего этого в глаза не видели, только в день его отъезда рыцари мне говорили, что к нему прибыл неведомо откуда карлик и привез с собой полные доспехи и доброго коня со всем снаряжением и богатой сбруей. И тому мы все дивились и гадали, откуда взялось такое богатство. И вот тогда-то мы и склонились все к мысли, что, уж верно, он высокого рода.

— Брат, — сказала королева, — всему этому, что вы говорите, мы верим, потому что он с самого рождения всегда был чудесно хитер на выдумку, равно как был он предан и верен неизменно своему слову. Но дивлюсь я, — сказала королева, — как мог сэр Кэй над ним потешаться и измываться и дать ему прозвище Прекрасные Руки? Но при том сэр Кэй, — сказала королева, — прозвал его лучше, чем сам думал, ибо сдается мне, что у него и вправду легкая рука и добрый нрав, как редко у кого на этом свете, — если только он жив.

— Сестра, — молвил король Артур, — пусть не звучат больше такие речи. Мы будем искать его по всем семи царствам и с Божьей помощью где-нибудь отыщем. Пусть же все это пройдет и настанет веселие, ибо он выказал себя воистину благородным мужем, и это радует мое сердце.

Тут сказали сэр Гавейн и его братья королю Артуру:

— Сэр, если вы дадите на-то свое соизволение, мы отправимся на поиски нашего брата.

— Нет, — вмешался тут сэр Ланселот, — в том нет нужды.

И так же сказал сэр Бодуин Бретонский:

— Наш совет таков, чтобы отправил король людей к леди Лионессе и просил ее явиться ко двору со всею возможной поспешностью. И не сомневайтесь, она явится непременно, и от нее сможете вы получить наилучший совет, где искать сэра Гарета.

— Хорошо сказано, — сказал король.

С тем составлены были учтивые письма, и отправили гонца, чтобы скакал день и ночь, покуда не прибудет в Замок Угроз. А там послали за госпожой, леди Лионессой, которая была в это время у своего брата сэра Грингамура вместе с сэром Гаретбм. Она же, узнав, какое у гонца к ней посольство, велела ему скакать назад к королю Артуру, а она прибудет следом со всей поспешностью, возможной для ее достоинства.

Потом явилась она к сэру Грингамуру и сэру Гарету и поведала им, что король Артур послал за нею.

— Это из-за меня, — сказал сэр Гарет.

— Тогда наставьте меня, — сказала леди Лионесса, — что я должна буду говорить и как себя вести.

— Госпожа и любовь моя, — сказал сэр Гарет, — я прошу вас ни под каким видом не выдавать, где я нахожусь. Я знаю, что там моя мать и мои братья, и они все отправятся на поиски, а этого-то я и желаю. Но вот что, госпожа, я хочу, чтобы вы сказали и объявили королю Артуру, когда он будет вас обо мне допрашивать; скажите, что, если будет на то его добрая воля, вы ко дню Успения Богородицы[82] разошлете глашатаев возвестить, что рыцарю, который выкажет себя изо всех лучшим на турнире, достанется ваша рука и все ваши земли. Если же победителем окажется рыцарь женатый, то он получит, золотую диадему, всю усеянную драгоценными камнями, в тысячу фунтов ценою, и белого ловчего кречета.

С тем и отправилась леди Лионесса в путь, и, говоря коротко, когда прибыла она к королю Артуру, ее приняли с почетом, а потом король Артур и королева Оркнейская стали ее упорно допрашивать, она же