Рыцарь свой острый меч. Тут ударил его Бомейн по шлему, и упал тот на землю, а сэр Бомейн навалился на него сверху и, отстегнув ему шлем, хотел уже его убить. И тогда признал тот свое поражение и стал просить пощады, громким голосом говоря:

— О благородный рыцарь, я сдаюсь на твое милосердие!

Но сэр Бомейн вспомнил всех тех рыцарей, что были им позорно повешены, и сказал:

— Честь моя не позволяет мне сохранить тебе жизнь, потому что ты обрек позорной смерти стольких благородных рыцарей.

— Сэр, — промолвил Красный Рыцарь, — опустите ваш меч — и вы узнаете причину, по какой я обрек их всех позорной смерти.

— Говори! — сказал сэр Бомейн.

— Сэр, некогда я любил одну прекрасную даму, у которой были убиты братья, и она сказала мне, что их убил сэр Ланселот Озерный либо же сэр Гавейн, и молила меня во имя моей любви к ней, чтобы я поклялся ей своим рыцарским достоинством не складывать ни на день оружия, покуда не встретится мне один из них, и всякого, кого я одолею в бою, чтобы обрекал я на постыдную смерть. И я поклялся ей, что буду чинить позор и смерть рыцарям Артура и тем двоим отомщу. И еще, сэр, я сейчас открою вам, что каждый день до полудня сила моя возрастает в семь раз.

Между тем собрались туда многие графы, и бароны, и благородные рыцари и просили за того рыцаря, чтобы он сохранил ему жизнь и сделал его своим пленником. Они встали перед ним на колени и молили о пощаде.

— И право, сэр, — говорили все, — разумнее вам принять от него присягу на верность и служение и чтобы он держал свои земли от вас, чем убивать его, ибо от его смерти не будет вам никакого проку, а что он сотворил обид, того не изменишь. И потому пусть лучше он все обиды искупит, мы же станем вашими людьми и присягнем вам на верную службу.

— Любезные лорды, — отвечал Бомейн Прекрасные Руки, — знайте, что мне бы очень не хотелось убивать этого рыцаря, хоть он сотворил много зла и позора. Но поскольку все это он совершил по велению дамы, я виню его уж не так сильно, и ради вас я его согласен отпустить. Но жизнь ему будет сохранена лишь вот на каком условии: пусть он пойдет в замок и сдастся на милость его владелицы, и если она его простит, то и я готов, но только пусть он возместит ей за все утеснения, какие чинил он ей и ее землям. А когда это будет сделано, он еще должен отправиться ко двору короля Артура и там испросить прощения у сэра Ланселота и сэра Гавейна за то зло, что он против них питал.

— Сэр, — промолвил Красный Рыцарь, — все это я сделаю, как вы мне повелеваете, и в том получите вы надежные поручительства и залоги.

И, представив залоги и заверения, он присягнул ему на верную службу и подчинение, и с ним — все его графы и бароны.

Тогда пришла к сэру Бомейну дева Лионетта, она совлекла с него доспехи, осмотрела и промыла ему раны и остановила кровь, и так же обошлась она с Красным Рыцарем Красного Поля. А после того они десять дней пролежали там в палатках, набираясь сил и залечивая раны. И Красный Рыцарь наказал своим баронам и слугам, чтобы они как могли угождали сэру Бомейну и делали все, что он прикажет. А в недолгом времени пошел Красный Рыцарь в замок, на поклон к госпоже, и она смилостивилась над ним, получив надежные залоги и заверения, что всякий ущерб от него ей будет возмещен, на что бы она ни пожаловалась. А он после того собрался в путь и прибыл ко двору короля Артура; и там открыто Красный Рыцарь отдался на милость сэра Ланселота и сэра Гавейна и при всем народе поведал о том, как он был побежден в поединке и кем, а также перечислил он все прежние битвы Бомейна, от первой и до последней.

— Иисусе милосердный, — вскричали король Артур и сэр Гавейн. — Вот диво! Он — столь славный рыцарь, какого же он роду?

— Не дивитесь, — отвечал им сэр Ланселот. — Вы, скоро узнаете, что он самого высокого роду. Что же до силы его и мужества, то, право, мало кто из ныне живущих мог бы с ним сравниться силою и благородной доблестью.

— Сдается нам, — сказал король Артур, — что вам уже известно его имя и откуда он родом.

— Надо думать, что так, — отвечал сэр Ланселот. — А иначе я не дал бы ему своего посвящения в высокий Орден Рыцарства. Но он тогда взял с меня обещание не открывать его тайну, пока он сам того не пожелает или же пока она не откроется через кого-нибудь другого.

Теперь возвратимся мы к сэру Бомейну, который в это время просил девицу Лионетту, чтобы ему увидеться с ее госпожой.

— Сэр, — отвечала она, — я и сама очень хотела бы, чтобы вы с ней увиделись.

Вот облачился сэр Бомейн во все доспехи, сел на коня, подхватил копье и поскакал прямо к замку. Но подъехав к воротам замка, он увидел там вооруженных людей, и они подняли разводной мост и опустили на воротах железную решетку. Подивился он тому, что они не дают ему войти в замок, поднял голову и увидел в окне прекрасную даму Лионессу, и она ему громким голосом сказала так:

— Поезжай своей дорогою, сэр Бомейн, ибо пока еще не будет тебе моей любви: сначала должен ты приобрести славу одного из достойнейших рыцарей мира. Потому поезжай и завоюй себе чести и славы, а ровно через двенадцать месяцев ты услышишь новые вести.

— Увы, любезная госпожа! — сказал сэр Бомейн Прекрасные Руки. — Не заслужил я от вас такого холодного приема. Я-то надеялся, что вы встретите меня с великим радушием, ведь я по мере моих сил заслужил вашу благодарность. И право же, я заплатил за вашу любовь немалой толикой своей крови.

— Любезный, учтивый рыцарь, — отвечала дама Лионесса, — не гневайтесь и не будьте чересчур поспешны в своем суде, ибо знайте, что подвиги ваши бранные и верная любовь не напрасны, ибо я ценю вашу доблесть и мужество, ваше благородство и доброту, как и должно их ценить. Поэтому поезжайте своим путем, да смотрите не падайте духом, ибо все будет к лучшему и вам во славу; и — видит Бог! — двенадцать месяцев скоро пролетят. Я же, верьте мне, любезный рыцарь, буду вам верна и никогда не изменю, я до самой смерти буду любить лишь вас и больше никого.

С этими словами она отвернулась от окна, и сэр Бомейн поехал прочь от замка в великой печали. Он скакал, сам не зная куда и не разбирая дороги, покуда не спустилась ночная тьма. И случилось как раз, что он выехал к хижине бедняка, и там расположился он на ночлег. Но только не было в ту ночь покоя сэру Бомейну, он метался и ворочался на ложе от любви к этой даме — владелице замка.

А утром он сел на коня и ехал, покуда солнце не поднялось совсем высоко, и выехал на берег широкой реки, а там спешился и лег спать, голову положив на щит, коня же поручив карлику и наказав ему караулить всю ночь до следующего утра.

А теперь мы обратимся к той даме — владелице замка. Она день и ночь думала о сэре Бомейне. Вот призвала она к себе брата своего сэра Грингамура и заклинала его как только могла, если любит он ее, чтобы поскакал он за сэром Бомейном.

— Вы подстерегите его, когда он будет спать, ибо я уверена, глубоко опечаленный, он где-нибудь спешится и ляжет спать под открытым небом. И вот тогда подкрадитесь к нему тайным образом, схватите его карлика и с ним возвращайтесь к себе как только можно скорее: моя сестра Лионетта говорит, что от карлика можно узнать, какого он роду и откуда. Потому мы с нею пока отправимся в ваш замок и будем ждать вашего прибытия с карликом, и я сама его допрошу, ибо, пока я не узнаю его настоящего имени и откуда он родом, не будет моему сердцу веселия и покоя.

— Сестра, — отвечал сэр Грингамур, — все это будет сделано по вашему желанию.

Он отправился в путь и ехал весь следующий день и всю ночь, пока наконец не выехал к реке, где расположился сэр Бомейн. И когда он увидел сэра Бомейна спящим, со щитом под головой, он подкрался неслышно сзади к карлику, подхватил его, зажал под мышкой и поскакал с ним к себе в замок. А был тот сэр Грингамур весь в черном, и доспехи черные, и конь под ним черный, и все, что при нем. Но карлик, уносимый к чужому замку, успел крикнуть своему господину и воззвать к нему о помощи. И оттого пробудился сэр Бомейн, вскочил проворно на ноги и заметил, куда поскакал черный рыцарь с карликом и в какой стороне скрылся.