— Чтобы удостовериться, что с ними хорошо обращаются?
— Чтобы удостовериться, что никого не забыли. Вы удивитесь, если узнаете, сколько предприятий в этом городе используют големов. Кроме 'Великого Пути', конечно — добавила она — я не позволяю им работать в этой компании.
Что-то было особенно резкое в этом замечании.
— Э… а почему нет? — спросил Мокрист.
— Бывает на свете такое дерьмо, в котором даже голем работать не станет — ответила мисс Добросерд стальным голосом — Големы — высокоморальные создания.
'Оо-кей — подумал про себя Мокрист — это, похоже, больной вопрос'.
Вслух же его губы как будто сами собой произнесли:
— Не желаете ли поужинать сегодня вечером?
На какую-то долю секунды мисс Добросерд была удивлена, хотя и в половину не так сильно, как сам Мокрист. Затем возобладал ее природный цинизм.
— Я каждый вечер ужинаю, привычка такая. Вы имеете в виду — с вами? Нет. У меня дела. Спасибо за предложение.
— Нет проблем — пробормотал Мокрист с некоторым даже облегчением.
Женщина оглядела гулкий главный зал почтамта.
— Слушайте, у вас мурашки не бегут по коже пот этого места? Наверное, вам нужно что-то сделать с этим. Зажигательная бомба и обои в цветочек, например.
— Скоро мы наведем здесь порядок — быстро сказал Мокрист — Но для начала пришлось заняться почтой. Важно показать, что мы снова работаем.
Они посмотрели на Стэнли и Гроша, которые терпеливо сортировали огромную кучу писем, они были похожи на старателей у подножия почтовой горы. Они были почти погребены под отвалами белой пустой породы.
— Чтобы доставить все эти письма, вам понадобится целая вечность. — заметила мисс Добросерд, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Да, я знаю — не стал спорить Мокрист.
— Это как раз для големов — добавила мисс Добросерд, стоя в дверном проеме, свет странно освещал ее лицо — Они не боятся «вечности». Они вообще
Глава 7 Гробница Слов
Мистер Шпульки, сидевший в своем старом кабинете, насквозь пропахшем маслом и чернилами, был весьма впечатлен заявившимся к нему молодым человеком в золотом костюме и в шляпе с крылышками.
— Вы явно хорошо разбираетесь в бумаге, мистер Губвиг — одобрил он, пока посетитель рылся в образцах — Как приятно встретить такого клиента. Для каждого дела используй подходящую бумагу, я всегда так говорю.
— Очень важно чтобы марки было трудно подделать — сказал Мокрист, продолжая листать образцы — Но с другой стороны, марка ценой в пенни не должна обходиться нам в этот самый пенни!
— Тут вам помогут водяные знаки, мистер Губвиг — посоветовал мистер Шпульки.
— Их тоже возможно подделать — заметил Мокрист, а потом добавил — так мне говорили.
— О, не волнуйтесь, мы знаем массу способов обезопасить вас от этого, мистер Губвиг — заверил его мистер Шпульки. — У нас все в лучшем виде, о да! Химическое травление, магическая штриховка, исчезающие чернила, все, все. Мы производим бумагу, делаем гравировку и даже печатаем кое-что для лучших людей нашего города, которых я, разумеется, не имею права назвать по именам.
Он откинулся в своем старом кресле и принялся что-то царапать в блокноте.
— Ну что же, мы можем сделать для вас двести тысяч однопенсовых марок, матовая бумага, с клеем, по два доллара за тысячу плюс гравировка штампа. — сказал наконец мистер Шпульки — Если без клея — то на десять пенсов дешевле. И, конечно же, вам придется нанять кого-то, чтобы он разрезал листы.
— А вы не можете это сделать с помощью какой-нибудь машины? — спросил Мокрист.
— Нет. Не выйдет. Слишком маленькие кусочки бумаги. Извините, мистер Губвиг.
Мокрист вынул из кармана клочок коричневой бумаги и поднял его перед собой.
— Узнаете, мистер Шпульки?
— Что, бумага для булавок? — мистер Шпульки заулыбался — Ха, какие воспоминания! У меня где-то на чердаке до сих пор лежит моя коллекция. Я всегда думал, что ее можно загнать за шиллинг или два, если только…
— Посмотрите на это, мистер Шпульки — прервал его Мокрист, осторожно взявшись за края листа. Стэнли был почти болезненно точен в размещении своих булавок, даже человек с микрометром не смог бы сделать это точнее.
Бумага медленно начала рваться вдоль линии дырочек. Мокрист посмотрел на мистера Шпульки, многозначительно приподняв брови.
— Все дело в дырочках — сказал он — Без дырочек — жизни нет.
Прошло три часа. Прорабы были отправлены на проработку. Серьезные люди в спецовках точили что-то на токарных станках, другие люди что-то паяли, испытывали, меняли то, рассверливали это, потом разобрали маленький ручной пресс и собрали его опять, уже немного по-другому. Мокрист болтался поблизости, явно скучая, пока серьезные люди вертели детали в руках, измеряли их, переделывали их, паяли, опускали, поднимали и, в конце концов, под надзором Мокриста и Мистера Шпульки, официально испытали переделанный пресс…
Мокристу показалось, будто все так резко вдохнули, что даже окна вогнулись внутрь. Он нагнулся, взял с пресса лист, разделенный дырочками на маленькие прямоугольники, и поднял его вверх.
Потом оторвал марку.
Окна резко выгнулись обратно. Люди снова вздохнули свободно. Радостно кричать никто не стал. Эти люди не шумели и не кричали, увидев хорошо сделанную работу. Вместо этого они зажгли свои трубки и кивнули друг другу.
Мистер Шпульки и Мокрист пожали друг другу руки над перфорированным листом с марками.
— Патент ваш, мистер Шпульки — сказал Мокрист.
— Вы очень любезны мистер Губвиг. Очень любезны. О, а вот и маленький сувенир для вас…
Прибежал ученик с листом бумаги в руках. К немалому удивлению Мокриста,
