– Может, ничего еще и не будет, – сказал ему Майкл после беседы с некоторыми воинами-ветеранами. – Все говорят, что никто не может отразить атаку кавалерии без достаточного опыта. Идея лорда Фивершема заключается в том, чтобы выбить их из деревни, желательно без сражения. Похоже, он отдал распоряжение разрушить мост, и, сделай они это вовремя, сейчас их бы здесь не было. Если бы мы могли исправить ситуацию...

Темнота продолжала сгущаться. Они переплыли на лошадях Эйвон и приготовились к атаке. Паркер приказал барабанщикам и горнистам создавать как можно больше шума. Под эти оглушающие звуки они ринулись на штурм деревни с западной стороны. Громыхающая дробь барабанов, громкий звук горнов, звенящий цокот копыт лошадей сливались в жуткую какофонию, и Руперт подумал, что, будь он на стороне восставших, сошел бы с ума от ужасного шума. Но в глубине души он все-таки хотел, чтобы мятежники, пусть не все, выстояли: ведь это было его первое сражение. Его назвали в честь одного из самых великих кавалеристов всех времен, он был его крестным сыном и хотел быть достойным этого имени.

Казалось, все случилось очень быстро. Внезапно деревня наполнилась вооруженными всадниками, галопом устремляющимися к ним из-за угла, где они пересекли мост с южной стороны деревни. В одно мгновение порядок в построении был нарушен. Руперт и его люди развернули лошадей, обнажили мечи и оказались лицом к лицу с врагом. Руперт понял, что громко кричит, сам того не замечая. Казалось, его лошадь летит под ним, и чем ближе они приближались к противнику, тем яснее становилось, что враг превосходит их по численности более чем вдвое. «Но ведь мы лучшие солдаты», – говорил он себе. Тут противники сошлись, и он начал сражение за свою жизнь.

Перед глазами проплывали перекошенные лица людей, наносящих и отражающих удары, в ушах стояли стоны и вопли атакующих и раненых. Он даже и представить себе не мог, насколько тяжела эта работа. Скоро пот застил глаза, а волосы прилипли к разгоряченному лбу. Руперт совершенно потерял чувство времени, потому что каждый его нерв был напряжен до предела, чтобы увидеть, услышать, почувствовать и не пропустить следующий удар, и все мысли были заняты только этим. Лошади сталкивались боками, кусались, ржали; некоторые лошади мятежников запаниковали и пытались покинуть место сражения. Но если кавалерийский отряд и мог оказывать сопротивление, то силы противника все-таки имели преимущество. Руперт услышал звук горна, подающего сигнал к отступлению, чтобы перестроиться, и почувствовал в сердце холодок страха.

Из-за живой стены, образованной строем вражеских лошадей, раздались выстрелы мушкетов. Руперт только случайно услышал звук пролетающего мимо снаряда. Когда их оттеснили назад, он увидел, как с лошади падает лорд Ньюбери, подстреленный метким выстрелом. Ньюбери был в Бате, и Руперт, узнав его, понял, что в сражении участвовали люди не только Паркера, но и Оглсторпа, которые должны были прийти на помощь Паркеру в тяжелую минуту сражения. Он рискнул оглянуться назад и достаточно ясно увидел радующую глаз картину – наступление на мятежников свежих сил, заставляющих очистить мост и отступить под напором двух соединений королевской кавалерии. Горны протрубили конец атаки, и обе стороны разошлись в сгущающемся мраке. Руперт, опьяненный сражением, заметил рядом с собой Майкла и только сейчас осознал, что не видел его с самого начала сражения.

– С тобой все в порядке? – заботливо спросил он.– У тебя кровь на лице.

– Не волнуйтесь, милорд, – ухмыльнулся Майкл. – Это не моя кровь.

Руперт ответил ему улыбкой.

– Наше первое сражение! – воодушевленно воскликнул он.

– Вряд ли это можно назвать сражением, скорее – мясорубкой. Все-таки мы погнали их! Ты видел, как они убегали, поджав хвосты, как трусливые дворняжки?

– Боже мой, как я хочу пить, – сказал Руперт, облизывая губы. – Как только мы вернемся в лагерь...

– Ох, милорд... – сказал Майкл, и, рассмеявшись, молодые люди повернули коней, чтобы присоединиться к своему отряду, в этот момент крайне довольные жизнью.