Пожав друг другу руки, родственники отошли в сторону, чтобы поговорить.
– Что случилось? – встревожен но спросил Фрэнсис, видя нахмуренные брови Кита. – Что он сказал?
Кит объяснил:
– Все, что у меня осталось – это несколько домов в Йорке, да один пакгауз у королевской пристани. Верность королям и гроша ломаного не стоит!
Фрэнсис выглядел потрясенным.
– Не надо говорить так, – попросил он. – Кит, вспомни, что ты Морлэнд. Девиз «Верность»...
– Я-то помню, что я Морлэнд. Король забыл об этом.
– Но подумай, – торопливо заговорил Фрэнсис, желая утешить кузена, – конфискованные земли будут возвращены, так что Ральф получит обратно свои владения. Он не забыл об этом! Разве ты не понимаешь, как это важно для Ральфа?
– Какое мне до этого дело? – раздраженно воскликнул Кит. – Как я смогу жениться на Аннунсиате, если у меня нет состояния? Как я вообще смогу на ком-нибудь жениться?
– А что насчет шотландских владений? Что говорят о них?
– Гайд сказал, что это дело не в его ведении. Если они были просто захвачены, я должен поехать туда и потребовать вернуть их, а если теперешние владельцы откажутся, я должен начать с ними судебный процесс.
– Значит, тогда все в порядке, – ответил Фрэнсис.
Кит с досадой взглянул на него.
– Ты уверен? Неужели ты думаешь, эти пресвитериане с радостью вернут мне мои земли? А если начнется судебный процесс, он займет несколько лет, и в конце концов я могу оказаться ни с чем.
– Этого не может быть, твои права бесспорны. Но постой... – внезапно Фрэнсиса осенило, – думаю, мы сможем найти лучший выход. Знаешь, что армию должны распустить в сентябре? Тогда домой вернутся много людей, особенно из приграничных районов. Из Тодс-Нов в армию ушло немало мужчин, из Белл-Хил тоже. Почему бы нам не собрать отряд, не пойти туда и не отобрать землю силой? Я помогу тебе, да и Криспиан не откажется. Голдстримский полк распустят не раньше весны, и мне придется пока остаться здесь, но я помогу тебе организовать поход. Или, если хочешь, подожди до весны, и я пойду с тобой.
– В самом деле? Ты действительно хочешь пойти со мной?
Фрэнсис усмехнулся.
– Конечно. Я собрал боевой отряд, а повоевать мне так и не пришлось. Моя кровь слишком горяча, чтобы остыть сразу. Не отчаивайся, Кит, мы вернем твои земли, да еще и немного развлечемся!
В розарии замка Морлэндов аромат роз в горячем июльском воздухе был почти осязаемым. Мэри сидела в тени, вокруг нее было прохладно, так как ее защищала ограда из роз высотой около десяти футов. Розы окружали ее облаками сливочно-белых бутонов, в глубине нежно-розовых, с тонким ароматом и гудящими вокруг пчелами. Одна ветка свисала почти над плечом Мэри, и, не двигаясь с места, она могла заглянуть прямо в глубину огромного цветка. Пчела опустилась на нежные загнутые лепестки так близко от глаз Мэри, что она зачарованно не могла оторваться от нее. Мэри видела мохнатые лапки пчелы, перепачканные золотистой пыльцой – казалось, что насекомое одето в ярко-желтые панталоны. На теле пчелы чередовались золотистые, темно-медовые и черные полоски. «Если я протяну палец и потрогаю ее, – думала Мэри, – это будет, как прикосновение к меховому шарику, к шерсти кота, свернувшегося клубком».
Чувство одиночества внезапно нахлынуло на нее, поднимаясь таким стремительным потоком, что, даже закрыв глаза, Мэри не могла сдержать слезы. Она вспомнила один день из своего детства: ей тогда было девять лет, она убежала из дома на торфяники Эмблхоупа. Их дом, квадратное серое каменное строение, подобное маленькой крепости, стоял прямо на торфянике, так что казалось, что коричневые и пурпурные волны болотной растительности накатываются на его стены. Когда дул ветер, листья высоких папоротников встревоженно шелестели, а гудение стволов темных елей напоминало шум прибоя. Однажды Мэри рассказала об этом отцу, а тот засмеялся, ответив: «Ты же никогда не видела моря, дорогая». Она не могла объяснить отцу, что этот звук знала с самого рождения.
Но в тот день не было ветра, стояла удушающая жара, земля пеклась под огромным подсолнухом солнца в таком голубом небе, что если долго смотреть на него, оно становилось черным. Мэри шла по овечьей тропе, тучи маленьких черных мошек подымались с папоротников, когда она проходила мимо. Босые ноги девочки ощущали теплую каменистую землю. По зарослям папоротников разбрелись овцы, как маленькие упавшие на землю облака; они поднимали вслед девочке удивленные черные морды с желтыми, как новые монеты, глазами, и поспешно отходили в сторону, подергивая смешными хвостиками.
За папоротниками начинался холм, сложенный серой каменистой породой, поблескивающей тонкими прожилками слюды, а вокруг плескалось море розовато-лилового вереска. Здесь Мэри легла на живот, обозревая свое царство. Желтые ветви ракитника сияли на солнце, как неопалимая купина Моисея, а вдалеке виднелось серое пятно дома со струйкой дыма, поднимающейся прямо в безветренное небо. В вереске хлопотали пчелы; девочка положила подбородок на обнаженные руки и принялась наблюдать за ними. Мэри, сидящая в розарии, чувствовала тот же прилив тоски в сердце, который ощутила девочкой много лет назад. Она закрыла глаза, и жужжание пчел унесло ее на годы назад в тот день; она ясно вспоминала горячий, нежный запах своей опаленной солнцем кожи, запах земли и маленьких деловитых пчел, вьющихся в зарослях вереска. Подняв голову, девочка заметила, что по тропе галопом несется лошадь – ее отец возвращался домой.
Вскочив, Мэри побежала назад по тропе, подпрыгивая от радости, ибо она нежно любила своего отца, и его редкие приезды домой бывали настоящими праздниками. Даже тогда у нее уже появилось предчувствие, что надо наслаждаться таким счастьем, пока не стало слишком поздно. Она вошла в дом, зовя отца. В доме было прохладно, и босые ступни девочки сразу озябли, а перепачканные ноги покрылись гусиной кожей. Отец ждал в гостиной и повернулся, как только она вошла, протягивая руки и повторяя ее имя. Мэри бросилась к нему и всем своим маленьким хрупким телом почувствовала исходящую от отца скорбь. Отец говорил с ней по-прежнему ласково и терпеливо, но, отстранившись, Мэри увидела, как на его лице смешались печаль, отчаяние и безнадежность.
Позднее она узнала, что в тот день схватили короля, и поэтому отец вернулся домой постаревшим на десяток лет. Потом он уехал на войну и встретил смерть в самом последнем бою за Карлайл, так и не веря, что они победят, и мир, который он так любил, будет вновь отвоеван. Его надежда и радость умерли, и что-
