приостановились и стали окликать стражников на стенах: тем было видно, что происходит на арене. Стражники принялись кричать им в ответ, сопровождая реплики яростной руганью, судя по всему, они держали между собой пари на исход каждого поединка.
И среди всех этих треволнений она вошла в замок.
Она оказалась в небольшом, огражденном со всех сторон каменными стенами колодце, который назывался – как архитектор и историк, она хорошо это знала – внешним двором замка. Там без всякого при смотра стояли привязанные к коновязи лошади. Зато солдат там не было все находились на стенах, наблюдая турнир.
Кейт осмотрелась, ища Марека и Криса, но не увидела их. Не представляя себе, что делать дальше, она вошла в дверь, ведущую в большой зал. Слева находилась винтовая лестница. Кейт слышала на ней отзывавшиеся эхом шаги.
Она направилась на лестницу, побежала по круто взбегавшей вверх спирали, но шаги стали затихать.
Значит, они не поднимались по лестнице, а шли куда-то вниз.
Кейт побежала вниз. Лестница уходила ниже уровня первого этажа, заканчиваясь в тихом коридоре с каменными стенами и невысоким сводчатым потолком, на котором проступали пятна плесени; по одну сторону коридора находилось несколько камер-темниц. Сейчас двери темниц стояли открытыми. там никого не было Где-то впереди за изгибом коридора она услышала отзывавшиеся эхом голоса и лязг металла.
Кейт осторожно двинулась вперед. «Это место находится под большим залом», – подумала девушка Она попыталась восстановить в памяти план разрушенного замка, который совсем недавно так тщательно исследовала на протяжении нескольких недель. Но она не могла припомнить этого хода. «Наверно, он обрушился несколько веков назад (назад? – хмыкнула она), а раскопки туда еще не добрались».
Вновь лязгнул металл, по коридору разнесся усиленный каменными стенами громкий смех.
Потом шаги.
Потребовалось лишь мгновение, чтобы Кейт поняла: они приближаются к ней.
Марек упал навзничь в кучу сырой, скользкой и вонючей гнилой соломы. Крис, поскользнувшись в месиве, шлепнулся рядом. Дверь ячейки закрылась, со скрежетом задвинулся засов. Они находились в конце коридора, и со всех сторон от них были камеры. Через толстую решетку Марек видел, как удаляются, смеясь, стражники.
– Эй, Паоло, – сказал один из них, – а ты-то куда отправился? Ты останешься здесь и будешь охранять их.
– Зачем? Никуда они не денутся. Я хочу посмотреть турнир.
– Сейчас твоя смена. Оливер хочет, чтобы их охраняли.
Последовала непродолжительная перебранка, борьба. Новый взрыв смеха, шаги уходящих. Затем один из стражников вернулся, поглядел через решетку на своих подопечных и выругался. Ему вовсе не было весело, ему приходилось пропустить редкостное зрелище. Он плюнул сквозь решетку на пол их камеры и отошел в сторону, где стоял деревянный табурет. Самого стража Марек больше не мог видеть, зато видел его тень на противоположной стене.
Судя по движениям тени, он ковырял в зубах.
Марек подошел к решетке, пытаясь заглянуть в другие камеры. В правой он ничего толком не разглядел, зато прямо напротив он уловил очертания фигуры, сидевшей в темноте, прислонившись к стене.
Когда его глаза привыкли к темноте, он узнал Профессора.
Стерн сидел в столовой, которой пользовались только высшие руководители МТК Это была совсем небольшая комната с единственным столом на четыре места, покрытым белой скатертью. Сидевший напротив него Гордон жадно уплетал яичницу с беконом. Стерн смотрел, как стриженная ежиком макушка вице-президента подпрыгивала каждый раз, когда тот вилкой подцеплял с тарелки очередной кусок. Гордон ел очень торопливо.
В окно было видно, что на востоке, над хребтом, уже появилось солнце. Стерн взглянул на часы. шесть утра. На стоянке автомобилей техники МТК готовили к запуску очередной метеорологический воздушный шар-зонд. «Гордон говорил, что это ежечасная процедура», – вспомнил Стерн.
Воздушный шар взмыл в небо и вскоре скрылся в высоких облаках. Команда, запускавшая его, не стала следить за полетом, а сразу же направилась к близлежащему лабораторному зданию.
– Как вам понравились гренки по-французски? – подняв голову от тарелки, спросил Гордон. – Может быть, хотите чего-нибудь еще?
– Очень вкусно, благодарю вас, – ответил Стерн. – Я, в общем-то, не голоден.
– Послушайте совета старого вояки, – добродушно проговорил Гордон. – Всегда наедайтесь плотно. Потому что никто не может сказать наверняка, когда удастся поесть в следующий раз.
– Я уверен, что вы правы, – отозвался Стерн, – просто я не голоден.
Гордон пожал плечами и вернулся к своей яичнице.
В комнату вошел человек в накрахмаленной куртке официанта.
– О, Гарольд, – приветствовал его Гордон. – У вас есть готовый кофе?
– Да, сэр, – сразу же ответил тот, – если желаете, капуччино.
– Будьте любезны, черный.
– Конечно, сэр.
– А вы, Дэвид? – поинтересовался Гордон. – Кофе?
– Эспрессо с обезжиренным молоком, если можно.
– Конечно, сэр. – Гарольд вышел.
Стерн смотрел в окно. Он слышал, как Гордон ест, как его вилка постукивает по тарелке. Наконец он сказал:
– Я хотел бы убедиться в том, что не ошибаюсь в оценке ситуации В настоящее время они не могут вернуться, правильно?
– Правильно.
– Потому что не существует площадки для их приема.
– Совершенно верно.
– Потому что площадка блокирована развалинами.
– Правильно.
– И сколько у них еще останется времени для возвращения?
Гордон вздохнул и отодвинулся от стола.
– Все должно быть в порядке, Дэвид, – сказал он. – Все окончится просто прекрасно.
– Я всего лишь прошу вас ответить мне. Сколько?
– Ну, что ж, давайте посчитаем. Еще три часа на очистку воздуха в пещере. Накинем даже еще час. Четыре часа. Затем два часа на разборку развалин. Шесть часов. Затем необходимо восстановить водные щиты.
– Восстановить водные щиты? – переспросил Стерн.
– Три кольца воды. Они абсолютно необходимы.
– Для чего?
– Чтобы свести к минимуму ошибки транскрипции.
– И что же все-таки такое ошибки транскрипции? – продолжал расспрашивать Стерн.
– Ошибки при восстановлении. Когда человек воссоздается аппаратом.
– Но вы говорили мне, что никаких ошибок не бывает. Что вы можете абсолютно точно воссоздать человека.
– Да. Фактически можем. Но когда мы ограждены щитом.
– А если щита нет?
Гордон опять вздохнул.
