— Оставайтесь в кухне, — повторил Андерс. Слесарь кивнул, отряхнулся и поспешил прочь. На ходу он обернулся и покачал головой. Росс с Андерсом пошли дальше, свернули за угол и оказались перед входом в хранилище. На стене располагалась большая вывеска:

ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ

Андерс вопросительно посмотрел на нее. Она кивнула. Они вошли…

Хранилище занимало огромное помещение, сплошь уставленное полками от пола до потолка. Это было похоже на большой библиотечный фонд. Андерс на мгновение замер.

— Большая у нас картотека, — сказала она.

— Это бумаги на всех пациентов вашей больницы?

— Нет. Только на тех, кто побывал у нас за последние пять лет. Остальные хранятся в архиве.

— Господи!

Они бесшумно пошли вдоль стеллажей. Андерс держал револьвер на изготовку. Время от времени он останавливался и сквозь проемы между стеллажами смотрел в глубь помещения. Там никого не было.

— Здесь кто-нибудь дежурит?

— Дежурный должен быть.

Она оглядела ряды картонных корешков. Хранилище всегда внушало ей благоговейный ужас. Будучи практикующим врачом, она привыкла иметь дело с большим числом пациентов. Она лечила сотни и осматривала тысячи больных. А хранилище историй болезни клиники насчитывало миллионы папок, но ведь это было только одно медицинское учреждение, в одном городе, в одной стране. Миллионы и миллионы пациентов.

— У нас в конторе нечто похожее, — сказал Андерс. — Часто у вас теряют дела?

— Постоянно.

Он вздохнул.

— У нас тоже.

В это мгновение из-за угла вышла девчушка лет пятнадцати или шестнадцати. В руках она держала кипу папок. Андерс инстинктивно навел на нее револьвер. Девочка взглянула на него, выронила папки и закричала.

— Тише! — прошипел Андерс.

Крик резко оборвался, превратившись в всхлип. У девочки округлились глаза.

— Я полицейский, — прошептал Андерс. Он вытащил бумажник и показал свое удостоверение. — Ты тут никого не видела?

— Кого?

— Вот этого мужчину, — Андерс продемонстрировал ей фотографию Бенсона.

Она посмотрела на фотографию и покачала головой.

— Ты уверена?

— Ну… не могу сказать…

— Нам лучше пройти к компьютеру, — сказала Росс. Ей почему-то стало неловко от того, что они напугали девочку. Администрация нанимала старшеклассников и студентов колледжей на секретарскую работу-почасовку в архиве и хранилище. Платили им гроши.

Росс и сама помнила, как ее однажды напугали в таком же возрасте. Она шла по лесу с мальчиком. И они увидели змею. Мальчик сказал, что это гремучая змея, и она перепугалась до смерти. А потом узнала, что он просто ее дразнил. Змея была совершенно безвредной. И она с тех пор…

— Ладно, — Андерс прервал ее мысли. — Компьютер так компьютер. Куда?

Росс пошла впереди. Андерс обернулся на девочку: та подбирала с пола папки.

— Слушай, — обратился он к девочке. — Если увидишь этого человека, не разговаривай с ним. Ничего не делай — только кричи что есть мочи. Поняла?

Девочка кивнула.

И тут Росс поняла, что на этот раз гремучая змея — настоящая. Все теперь было взаправду.

Они пошли по коридору и скоро добрались до компьютерного отсека. Это было единственное место в подвале, где все имело вполне цивилизованный вид. Голый бетонный пол здесь был застелен голубым ковровым покрытием. Одну стену коридора пробили и вместо нее установили стеклянную перегородку, сквозь которую была видна комната с компонентами компьютера. Росс вспомнила, как устанавливали компьютер: тогда она еще подумала, что эта стеклянная перегородка — излишняя роскошь. О чем она и сказала Макферсону.

— Пусть люди видят, что там происходит, — ответил ей тогда Макферсон.

— В каком смысле?

— В том смысле, что компьютер — обычная машина. Только больше и дороже, чем прочие, но тем не менее — машина. Пусть люди к ней привыкают. Не надо ее бояться или обожествлять. Пусть они привыкнут к компьютеру как к повседневной бытовой вещи.

И все же всякий раз, проходя мимо компьютерного зала, она испытывала прямо противоположные чувства: особые условия содержания аппаратуры, ковровая дорожка на полу, дорогостоящее оборудование — все это заставляло относиться к компьютеру как к чему-то необычному и уникальному. Особенно ее поражало то, что во всей больнице ковровое покрытие на полу можно было увидеть еще только в одном месте — перед входом в часовенку на первом этаже. В этом подвальном помещении у нее возникала всегда одна и та же мысль: храм компьютера.

А какая разница компьютеру — есть или нет ковры на полу?

Во всяком случае, работники клиники по-своему воспринимали зрелище за стеклянной перегородкой. На стекле было приклеено сделанное от руки объявление:

НЕ КОРМИТЕ И НЕ ДРАЗНИТЕ КОМПЬЮТЕР.

Они с Андерсом пригнулись к полу, ниже стеклянной перегородки. Андерс осторожно заглянул внутрь.

— Ну что? — прошептала она.

— Кажется, он там.

Тогда она тоже заглянула. Сердце у нее в груди вдруг сильно забилось. Все тело напряглось.

В помещении стояло шесть громоздких блоков памяти, большой Г-образный пульт центрального процессора, принтер, считывающие устройства для перфокарт и два дисковода. Оборудование весело поблескивало: острые края аппаратуры были окантованы алюминиевыми угольниками. В потолке горели люминесцентные лампы. Она никого не заметила — только оборудование. Всеми забытое, тихо покоящееся здесь, оно напомнило ей каменные колонны Стоунхенджа.

И потом она его увидела. Бенсон стоял между двумя магнитофонами. Белый костюм санитара, черные волосы.

— Это он, — шепнула она.

— Где дверь? — прошептал Андерс. Он зачем-то снова проверил барабан своего револьвера. С тихим щелчком барабан встал на место.

— Там, чуть дальше, — ответила она и указала на дверь в десяти футах от них.

— Другие входы или выходы есть?

— Нет.

Сердце ее все еще учащенно билось. Она переводила взгляд со ствола револьвера на лицо Андерса и обратно.

— Ладно. Оставайтесь здесь, — с этими словами Андерс легко пригнул ее к полу, а сам, согнувшись, двинулся к двери. На полпути он остановился, встал на колени и оглянулся на нее. Она с удивлением отметила про себя, что он испуган. У него было бледное лицо, тело напряглось. Он вытянул руку и поднял револьвер.

Нам всем страшно, подумала она. И потом, с грохотом распахнув дверь, Андерс впрыгнул в компьютерный зал и упал животом на пол. Она услышала его страшный крик: «Бенсон!!!» И сразу же за этим криком последовал выстрел. Потом второй и третий. Она не могла понять, кто стрелял. Она видела только ноги Андерса. Из раскрытой двери вился сероватый дымок и медленно поднимался к потолку.

Прогремели еще два выстрела, и раздался громкий крик. Она зажмурилась и прижалась щекой к