знаю.

– А потом?

– А потом решать вам. Мне нужно ваше содействие, Элизабет. Впрочем, даже если вы не станете мне помогать, я все равно найду то, что ищу.

– Что же именно?

–  Ожерелье, принадлежавшее когда-то матери. Особенное ожерелье. Незадолго до смерти она узнала, кто оболгал ее. Негодяи согласились отозвать свое обвинение в обмен на ожерелье.

– И они сдержали слово? Кристиан положил шар на стол.

– Нет. Взяли ожерелье, а она… Она умерла.

Элизабет прижала ладони ко лбу. Ее взгляд затуманился печалью.

– Вы думаете, ожерелье у дедушки?

– Да.

– А я – нет, – отчеканила она.

Кристиан вскинул брови:

– Элизабет, это грязное дело. Но я вам не лгу. Теперь вы знаете, почему меня так интересует ваш дед.

Она кусала губы.

– Мне не хочется возвращаться в зал, слушать музыку. Мне надо подумать. – Она потерла виски. – Не верится, что дедушка способен на подлость.

– У меня есть доказательства, что предатель принадлежит к вашему дому. Тогда кто же еще, как не он?

– Нет! Вы наверняка ошибаетесь. – Бет резко повернулась, задев локтем стойку с киями. Они с шумом попадали на пол. – Ох! – раздраженно воскликнула она, стиснув руки.

– Не беспокойтесь. – Кристиан стал собирать рассыпавшиеся по полу кии, водворяя их назад, в деревянную стойку. – Не хотелось бы вам этого говорить, но мне нужна ваша помощь. В; – Но что я могу сделать?

– Ожерелье должно находиться где-то в доме Мессингейлов. Уверен в этом.

– Никогда не видела у дедушки ничего подобного.

– Тогда нечего бояться. Если ожерелье не у вашего деда, значит, им владеет кто-то другой.

Бет смотрела на него, не мигая.

– А если вы найдете ожерелье? Что тогда? Он стиснул зубы.

. – Значит, ваш дед виновен. Долгое молчание.

–  Уэстервилл, не знаю, что и сказать. Что думать. Я только уверена, что дедушка никогда бы не причинил вреда кому бы то ни было. Убеждена.

– Могу показать, какие свидетельства мне удалось добыть. – Он наклонился вперед, серьезно глядя в ее темно-карие глаза. – Бет, вы согласитесь встретиться со мной еще раз? Позволите объяснить, почему я решил, что это был ваш дедушка? Почему подозреваю, что в смерти матери виновен кто-то, обитающий в доме Мессингейлов?

– Кто-то из дома Мессингейлов? Может, это какой-нибудь слуга? Или Шарлотта?

– Никто из слуг не стал бы приезжать к матери в темницу в карете, украшенной гербом дома Мессингейлов.

Она поморщилась:

– Понятно. А Шарлотта?

Кристиан поджал губы, нахмурился.

– Ее я исключил – как-то она совсем не подходит для таких дел. Думаете, ошибаюсь?

Плечи Бет поникли.

– Нет. У нее едва хватает характера, чтобы ладить с дедушкой. Большую часть времени она проводит у себя в комнате. Или выходит с лордом Бенингтоном.

Кристиан кивнул.

– Так что же? Вы согласны встретиться еще раз, чтобы я рассказал вам, какие сведения мне удалось собрать?

– Полагаю, мне придется это сделать.

– А если вы убедитесь, что мои подозрения оправданны?

Бет молчала. Наконец она кивнула, словно решившись.

– Тогда я прослежу, чтобы вас пригласили с визитом, и вы сможете заняться поисками.

Он удивился:

– В самом деле?

– Разумеется, – холодно ответила Бет. – Я сделаю все, чтобы доказать: дедушка невиновен. Убеждена, что он здесь ни при чем. Так чего же мне бояться?

– Должно быть, вы очень ему верите.

– Знай вы его лучше, доверяли бы тоже. Дедушка не выносит вероломства и лжи. Не могу представить, чтобы… – Она прикусила губу, ее пальцы рассеянно барабанили по краю бильярдного стола.

Кристиан внимательно наблюдал за Бет. Она не выглядела очень уж расстроенной, скорее задумчивой. Сумел ли он найти правильные слова, чтобы убедить ее? Он сжал в ладонях бильярдный кий. Ведь сначала он не собирался ничего рассказывать! Но, глядя в ее честные глаза, вдруг понял: именно это и следует сделать.

Молчание затянулось, напряженное и неловкое. Словно невидимая стена выросла между ними, стена, которую отчаянно хотелось сломать.

Наконец Бет подняла голову и взглянула ему в лицо.

– Вам следует знать: дедушка неважно себя чувствует. Кристиан хотел было изобразить сострадание, но не смог.

– Я знаю, он довольно стар.

– Да, но сохраняет ясный и проницательный ум. – Она снова покусала губу. – Уэстервилл, если я не стану вам помогать, какие меры вы предпримете?

– Найду другой способ искать нужную улику.

– А если придется прибегнуть к силе? Вы причините кому-то вред.

– Вред уже причинен. Моя мать умерла в заточении. Она достойна правды, так же как заслуживают знать истину ее сыновья.

Элизабет покачала головой.

– Так и думала, что вы это скажете. Я буду помогать вам при одном условии.

–  Каком же?

– Отныне вы должны полностью посвящать меня в ход вашего расследования.

– Погодите…

– Вы ничего не станете предпринимать – ни записки, ни визита, ни разговора, – не предупредив меня. По возможности, я должна вас везде сопровождать.

– Еще что-нибудь? – Кристиан вдруг помрачнел, бросил кий на стол.

– Нет. Но если вы собираетесь проникнуть в Мессингейл-Хаус…

Кристиан разозлился. У него не было ни малейшего желания посвящать ее в свой план. Мало того что это неудобно, так еще и опасно.

– Я если я отвечу «нет»?

– Тогда я не только не стану вам помогать, но прямиком поеду к дедушке и расскажу ему все, что услышала только что. – Она сверлила его взглядом. – Вам никогда и ни за что не проникнуть в Мессингейл-Хаус. Так что соглашайтесь.

– Идите к черту!

Слова вырвались у него сами собой. Бет вспыхнула, и Кристиан немедленно пожалел, что не смог сдержать гнева.

–  Простите, – сказал он. – Вы, кажется, думаете, что я решил уничтожить вашего деда безо всяких на то причин. Лишь бы только ему навредить! Но я всего лишь хочу найти и наказать того, кто виновен в смерти матери.

Она задумчиво смотрела на него. Потом кивнула:

– Полагаю, я поступила бы так же, если бы дело касалось моей матери. По крайней мере тут мы понимаем друг друга.

– Значит, мы партнеры. – Кристиан улыбнулся.

– Поневоле…

– О, это только поначалу будет трудно. Нам нужно просто привыкнуть друг к другу. – Он взглянул на бильярдный стол. – Вы когда-нибудь играли?

– Что?

– В бильярд. Так играли?

– А! В доме дедушки есть бильярдный стол, но я не подходила к нему уже многие месяцы.

– Может, сыграем? Она удивилась:

– Прямо сейчас?

– А почему бы и нет? Коль скоро мы затеваем совместную авантюру, нам волей-неволей придется узнать друг друга получше. Игра в бильярд – прекрасная возможность.

– Уэстервилл, вы только что заявили, что подозреваете моего дедушку в том, что он оболгал вашу мать перед лицом короля. Ложное обвинение привело ее в тюрьму, где она затем умерла. Что-то не хочется мне играть с вами в бильярд.

– Мы пока ничего не знаем наверняка, так что же мешает получить удовольствие от игры? – Он положил руку ей на плечо, вынуждая повернуться к столу. Теперь он стоял прямо за ней, и крутой изгиб ее ягодиц оказался в дразнящей близости от него. – Урок первый. Учимся правильно управлять кием.

Он протянул руку из-за ее спины, вручая ей кий. Сжал ее руку, чтобы пальцы сделали правильный захват.

Бет всей спиной ощущала, как близко от нее он стоит. Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань платья, и ее начала бить нервная дрожь. Ум был взбудоражен: Кристиан обвинял ее деда! Почему она не назвала его лжецом? Наверное, все дело в его спокойствии, уверенности. Он убежден в том, что говорил! Пусть даже все это неправда, но он верил! Бет даже немного испугалась.

Понятно, почему он предложил партию в бильярд. Молчание становилось слишком уж напряженным. Но какая буря бушевала в ее сердце! Она сказала:

– Милорд, мне сейчас не до игры…

– Тише. – Он обнял ее сзади, берясь за кий поверх ее руки. Пальцы у него были теплые, а ее рука немного дрожала. – Почту за честь помочь такой красивой женщине.

От звука его голоса дрожь пошла по всему ее телу – как будто тысячи иголок впивались в кожу.

Бет была не в силах оторвать взгляд от его руки, уверенно обхватившей ее ладошку. Крупная, прекрасной формы рука. Она слегка сдвинула пальцы и ощутила волнующее пожатие его сильной ладони.

– Я… – Бет запнулась. – У вас такая грубая кожа, милорд. – Она посмотрела назад поверх плеча, прямо ему в глаза. – Это совсем не рука джентльмена.

Она вовсе не хотела его оскорбить. Наоборот, ей нравилось прикосновение огрубелой кожи человека, привыкшего к жизненным испытаниям. Она могла угадать целую историю трудов и приключений… Но его глаза сверкнули, губы сжались в нитку. Он стиснул ее ладонь так, что ей стало больно.

– Эти руки – дар моей злосчастной судьбы.

Он отнял руки, перехватив кий пониже. Вот такого объяснения она удостоилась! Больше он ничего не сказал, но Бет внутренним чутьем поняла, что он обижен гораздо сильнее, только виду не подает. В порыве раскаяния она потянула кий вверх на себя и прижалась щекой к его пальцам. Закрыла глаза, стараясь забыть, какая горечь слышалась в его голосе, какая боль плескалась в его взгляде.

Кристиан лишь смотрел на Бет, не в силах двинуться.

Он знал немало женщин. Смеялся вместе с ними, забавлялся разговорами среди подушек, при свете свечей. Занимался с ними любовью – часами, выслушал столько историй их жизни – и печальных, и счастливых. Но ни разу, ни с одной из них не довелось ему испытать столь всепоглощающей