— Как там? — поинтересовался майор. — Порядок? Товар на месте?

— Целый склад, гражданин майор. До самой фундаментной стены. Лаза в дом нет, обыкновенная стенка.

— Все проверьте и уезжайте. Странно, что здесь до сих пор все спокойно. Ладно, хватит с нас сюрпризов, уезжаем…

Состояние ошеломленности не помешало Тереске заметить, что вся операция во дворе происходила без всякого шума, незаметно для посторонних глаз, и это при том, что сюда понаехало на машинах немало людей. Но все они как сквозь землю провалились, а машины растворились в тёмных закоулках. Подивившись этому и успокоившись насчёт успеха операции, Тереска наконец вспомнила о бесформенной куче, ожидающей их на шоссе.

— Но у нас… — Неуверенно заикнулась она. — Мы не можем… Нам надо забрать дрова.

— Какие дрова? — вскинулся майор.

— Наши. Они остались на шоссе… Мы сюда приехали за дровами.

Майор обернулся к Кшиштофу Цегне с вопросительным выражением лица. К слову сказать, до сих пор он старался не замечать Цегну, что само по себе было фактом тревожным.

— Что это значит? — спросил он. — Разве они здесь были не по договорённости с вами?

Кшиштоф Цегна сразу почувствовал, что эта минута — решающая для его жизни и карьеры. Он уже перед тем сообразил, что его подозревают в привлечении к сотрудничеству посторонних, к тому же несовершеннолетних, и что это подозрение сводит на нет все его заслуги.

Предельно мобилизовав свой умственный потенциал, Кшиштоф Цегна кратко, чётко и ясно изложил суть происшествия. Лицо майора заметно прояснилось.

— Сынок, если ты всегда сможешь так попадать в десятку… — сказал он с теплотой в голосе, — если тебе всегда так будет везти… Ну что ж, надо будет хорошенько о тебе подумать!

— Перестань все путать, — сурово сказала Тереска. — У Энея сыном был Асканий и отцом — Анхиз, а не наоборот. Своего отца Анхиза он вынес на спине из пылающей Трои, а его сынок Асканий трусил рядом, поджав хвост. Насчёт хвоста — это уже моё предположение.

— Все эти имена на «А» у меня вечно путаются, — пожаловалась Шпулька. — Агамемнон, Алкивиад, Ахилл, ахейцы, вдобавок ещё и Архимед! Целая прорва!

— Это только в Греции, не переживай. В Риме не были так зациклены на одной букве алфавита.

— Ну да! А Атилла?

— Подумаешь, один Атилла! И причём тут он, это же пятый век! Да и то такой фрукт, что его трудно с кем-то спутать.

Подруги сидели в комнате Терески и вместе зубрили историю, поскольку Шпульке казалось, что в компании этот предмет у неё усваивается легче. Газель никак не унималась, а при случае заодно третировала и соседку Терески по парте.

Обеих вдохновлял на труд роскошный букет роз. Цветы стояли посреди стола в пятилитровой банке, потому как для такого огромного букета во всем доме не нашлось подходящей вазы. Точно такой же красовался дома у Шпульки в окружении кактусов.

Цветы принёс Кшиштоф Цегна через неделю после операции в Виланове. Кшиштоф Цегна прямо-таки светился счастьем и в благодарность за помощь рассказал им в подробностях об окончательной ликвидации банды контрабандистов. Загадка безмятежного спокойствия, так долго царившего в доме шизофреника Салакшака, открылась тем же вечером, и заслуга в этом самого Кшиштофа Цегны превзошла все мыслимые ожидания.

Именно Кшиштоф Цегна внёс бесценное предложение. После снятия показаний с Терески и Шпульки, после доставки в дом Кемпиньских, с привлечением сил милиции, пресловутой кучи дров, после прощания со своими ретивыми помощницами Кшиштоф Цегна, не иначе как осенённый свыше, настоял на том, чтобы произвести разведку в притоне на Бельгийской. Ему удалось в своё время подслушать пароль, позволявший проникнуть в это логово азарта, и с согласия начальства он воспользовался этим, в результате чего стал свидетелем удивительной сцены.

Кшиштоф Цегна повествовал увлечённо и весьма образно.

— Отправились мы туда с поручиком без всякой определённой цели, просто посмотреть, что там происходит. У поручика была рация, а пароль о медсестре сработал безотказно. Явились в гражданском, конечно. И надо же, аккурат в самый разгар — везде деньги, только на одном кону четверть миллиона, доллары валяются как мусор, глаза у всех горят, — вдруг вламываются двое субчиков. Тот ваш любимчик из Тарчина и ещё один, блондинистый такой, вы его не знаете, зато у нас он на примете. «Милиция, — говорят, — руки вверх!». И поручик обалдел, и я тоже. Сгребли все подчистую, игроки только глазами хлопали, ни один даже не пикнул. Мы ещё немного из вежливости посидели, поручик передал по рации все, что видел, а я его кашлем прикрывал, такой приступ изобразил, как будто у меня коклюш. Никто, слава Богу, не обратил внимания — мало ли что бывает на нервной почве. Не успели бедолаги опомниться от первого налёта, а тут и наши подгадали. Вот где началось светопреставление! Больше всего распотрошили того типа из Виланова, весь был набит деньгами. Пришёл как раз отыгрываться после крупного невезения. Жутко богатый, можно сказать с пелёнок торговал валютой. Ещё при оккупации начинал, а садоводом только прикидывался…

— А что случилось с его женой? — с любопытством прервала его Шпулька.

— С какой женой? У него жены нет. Бездетный вдовец.

Из дальнейшего рассказа следовало, что оба изображавших милиционеров субъекта были тесно связаны с тощим блондинчиком и чернявым владельцем «фиата». Доказательства этой связи, предъявленные взбешённому валютчику из Виланова, привели к тому, что обнаружив себя обманутым, тот раскололся и подставил из мести своих подельников, чем невероятно облегчил расследование остальных деталей афёры.

— Долго нельзя было понять, в чем там дело с той занавеской, — продолжал Кшиштоф Цегна, в третий раз накладывая сахар в предложенный ему кофе. — А это был сигнал о нападении на самих себя. Дохода с контрабанды им, видите ли, показалось мало — приходилось делить его с другими, львиную долю брал себе шеф, тот, с расплющенным ухом, и Чёрный Метя с блондинчиком считали себя обделёнными. Блондинчик их подговорил. Они условились заманивать в игорный притон побольше богачей, особенно таких, что играли на наличные доллары, а в разгар игры давали сигнал, сдвигая занавеску. Тогда те двое, которых там никто не знал, придут и под видом милиции конфискуют все деньги. Так и сделали. Перед тем у них были, правда, две неудачные попытки. Один раз вы им сбросили эту пальму, а она тоже служила знаком, после чего они стали отодвигать занавески…

— Минуточку… — прервала его сбитая с толку Тереска. — То есть как это? Знаком было падение пальмы ?

— Нет, что вы! Пальма должна была стоять посреди окна. Но бечёвка случайно зацепилась за горшок, и когда вы от всей души её дёрнули, пальма и слетела. Бечёвка вела к звонку, и в случае чего подозрительного дворник внизу потянул бы её, давая сигнал тревоги. А второй раз они отказались от налёта, когда у них стащили часы. Тот субъект из Тарчина испугался и сбежал, так что нападать стало некому…

Подруги уже смирились с превращением гориллообразного красавца с рыцарской душой в заурядного бандита. Разделяя мнение о том, что внешность обманчива, ни та, ни другая не могли понять, считать ли этот случай исключением из правил, или его подтверждением.

Оказывается, в тот памятный вечер притон контрабандистов пустовал, потому что вся банда была по горло занята в игорном притоне. Два идентичных «фиата» были застигнуты при замене номеров; удалось обнаружить также два близнеца «мерседеса».

— Одна машина прикрывала другую, и милиция с ног сбилась: номер тот самый, автомобиль тоже, а поймать с поличным не получалось…

Всех остальных мошенников также арестовали, вменить им нелегальную торговлю теперь уже не составляло труда. Что же касается самого Кшиштофа Цегны, то в свете последних событий ему место в офицерской школе, можно сказать, гарантировано.

— А все благодаря вам, — сказал он, галантно целуя им руки. — Если бы вы сразу не обратили внимание…