приоткрытой дверце, стенке и ступенькам крыльца и переместился дальше.

— Не пихай меня, тут лестница, я сейчас скачусь кубарем, — с раздражением прошипела Шпулька.

— Тихо! Спустись пониже, у меня голова упирается! И перестань шуметь, чем ты там бренчишь?

— Легко сказать, тут ничего не разглядишь…

Во дворе что-то происходило. Через щель в приоткрытой дверце виднелись чьи-то ноги. Ног было четыре, что указывало на присутствие двух персон. Они шастали туда и сюда, наконец подошли к заснеженной дорожке из бетонных плит. Ошеломлённая Тереска увидела, как одну из этих плит подняли и засунули в углубление под ней какие-то свёртки. Затем опустили плиту на место, нагребли на неё снега и удалились, а вскоре раздался рокот мотора. Шпулька в глубине лаза стала нетерпеливо подавать какие-то знаки.

— Выйдем отсюда, умоляю тебя!

Тереска внезапно застыла, согнувшись в дверце.

— Нельзя, — могильным голосом шепнула она.

— Почему?!

— Там кто-то затаился…

У Шпульки мелькнуло в голове, что если она сейчас умрёт от разрыва сердца, то и хоронить не придётся — она и так, почитай, в склепе. Но сказать ничего не сказала, потому как потеряла голос.

— Какой-то бандит в дублёнке караулит на дороге у калитки. Ох, идёт сюда… Назад! Ниже, ниже!

Шпулька и сама не поняла, каким чудом скатилась вниз по крутым ступенькам, не переломав себе конечности. Она врезалась в какую-то стенку, стенка под её натиском уступила и оказалась дверью. Обе без сил привалились к ней уже с другой стороны.

— Запри скорее дверь! Ох, ничего не вижу… Это, кажется подвал…

— Погоди, у меня фонарик. Прикрой свет! Может, тут есть засов…

Прикрытый шарфом фонарик осветил узкий подвальный коридор и дверь с железной щеколдой. Шпулька, почувствовав от страха прилив нечеловеческих сил, выдернула висевшую в железном кольце колодку, задвинула щеколду и закрепила дверь колодкой. На какую-то минуту им стало легче.

— А теперь что? — с тревогой прошептала Тереска. — Сюда он не войдёт, но что дальше? Не оставаться же нам здесь навсегда! Надо выбираться, не знаю как, может, через дом…

— Дом заперт!

— Ну и что? Большое дело, вылезем через окно!

Коридорчик оказался обыкновенным подвальным коридором. На другом его конце тоже была дверь, а за нею ступеньки. Соблюдая максимальную осторожность, на цыпочках, освещая себе путь притенённым лучом фонарика, они поднялись из подвала на первый этаж. В доме царили темнота и глухая тишина.

— Никого нет, — шепнула Шпулька и слегка воспрянула духом.

— По-моему, мы стали взломщиками, — мрачно буркнула Тереска. — Пошли в кухню, оттуда виден двор. Кто бы мог подумать, что та экскурсия по дому нам когда-нибудь сгодится!

Двор был пуст. Таинственный субъект куда-то исчез Луна все ещё светила, и после подвальной темени казалось, что за окном ясный день.

— Мы, наверное, все-таки ненормальные, — трезво рассудила Шпулька. — По своей воле влезть туда, откуда должны были бежать как черт от ладана! Надо сейчас же убираться отсюда!

Входная дверь оказалась запертой на ключ. Не было иного способа выбраться из злодейского гадюшника, как только через окно или уже проверенным путём, через подвал. Путь через подвал вызывал сомнения, возможно, туда успел проникнуть тот субъект.

К счастью, окно удалось открыть легко. Тереска вылезла первой и соскочила на землю. Шпулька уселась на подоконник, собираясь последовать её примеру, и внезапно застыла.

Из-за угла дома, с другой стороны крыльца вышел бандит в короткой дублёнке. Секунду постояв и оглядевшись, он отступил в тень и медленно, крадучись, двинулся в их сторону.

И Шпулька, и Тереска замерли. Выступающее крыльцо, обитое понизу досками, а наверху ажурное, заслоняло их от бандитского взгляда, и тот их пока ещё не заметил.

Бандит дошёл до крыльца и нагнулся, а потом и присел на корточки, разглядывая полуоткрытую дверцу. Посидев так минуту, он залез внутрь. Шпулька мгновенно воспрянула духом.

— Запри его там! Ради Бога, скорей! Больше ничего не остаётся!

Шпульку как ветром сдуло с подоконника, а Тереска мигом очутилась у подвальной дверцы и молниеносно, не раздумывая, захлопнула её, заложила засов, ещё и накинула массивный крюк. Шпулька внесла свою лепту, подперев дверцы попавшейся под руку жердью.

— Быстрей, пока кто-нибудь ещё не заявился!

Они слегка опомнились только на шоссе. И лишь тогда сообразили, что все это время, спасаясь паническим бегством, толкали перед собой гружённый дровами стол, что даже не заметили, как и когда осилили труднейший, весь в колдобинах, участок пути, что засадили в подземелье человека, который не только не протестовал, но и вообще не издал ни единого звука, и что каким-то невероятным чудом избежали смертельной опасности, на которую сами же и нарвались.

Толкая, теперь уже помедленней, невероятно тяжёлые сани, они миновали «поворот смерти» и снова увидели вдалеке свет надвигающегося автомобиля.

— Нет, я больше не могу! — дико взвизгнула Шпулька. — Это уже и правда слишком!

— Черт! — рассвирепела Тереска. — Размножаются как по заказу. Ну чего застряла, надо спрятаться! Давай за дерево!

— И тот гроб тоже спрячешь за деревом?

— Пусть останется, откуда они знают, что он наш?

Машина по мере приближения к загадочному объекту все больше замедляла скорость. Проехав мимо метров двадцать, она и вовсе остановилась, а потом дала задний ход. Ни Тереска, ни Шпулька, полуживые от страха, не обратили внимания, что это не «фиат», а «варшава».

— Господи! — еле слышно причитала Шпулька. — Если уцелею, никогда больше не поеду в Виланов! Никогда носа не высуну из дома после сумерек! Спаси и сохрани!

Машина развернулась, осветила фарами загадочную кучу и остановилась. Подруги ахнули: дверца открылась, и наружу выскочил… Кшиштоф Цегна!

В целом свете не было для них в этот момент дороже существа, чем этот молодой человек, с неподдельным беспокойством разглядывавший их груз. Выскочив из-за дерева, спотыкаясь и падая, тяжело дыша и издавая какие-то непонятные, хриплые вопли, подруги кинулись к нему со всех ног. Кшиштоф Цегна в первую секунду оторопел, но потом лицо его прояснилось и даже расцвело улыбкой невыразимого облегчения.

— Слава Богу! — воскликнул он. — А я уж боялся…

Больше он ничего не успел сказать. Считая своим долгом немедленно проинформировать Кшиштофа Цегну обо всех происшествиях, подруги хором затараторили и затормошили его, добиваясь немедленных действий. Попытки внести в этот гвалт какой-то порядок и ясность не возымели никакого результата.

— Скорей! Пока он там сидит! — взывала к нему Шпулька, заикаясь и выбивая зубами нервную дробь. — Они должны нас найти и обязательно вернутся, но в подвале колодка!

— Они сцепились и развернулись к нам задом! — объясняла Тереска, вся дрожа от возбуждения. — Им пришлось нас искать, потому что я видела! И эту дыру тоже…

— Их было двое, а третий взялся неизвестно откуда…

— У них было два номера! Понимаете? Два номера! То есть один, то есть один и тот же! У обоих! Понимаете?

Кшиштофу Цегне с большим трудом через несколько минут из дикого хаоса удалось вычленить факт, с которого, кажется, все и началось: столкновение машин.

— Два «фиата», говорите? Одинаковые? У них, значит, был один и тот же номер! И буквы те же?

— Ну да, французская революция, пятьдесят семь — восемьдесят девять! И «WG»! Оба! Рядышком! Мы даже подумали, что у нас в глазах двоится!

— Наверняка это какая-нибудь жуткая афёра!

— Погодите! Что вы видели дальше? Один проехал мимо и направился в Повсин? А за ним, значит, «фольксваген»?