вправду считать богатым.
Но, насколько мне известны законы рампы, за спиной у каждого из этих актеров, выходящих на поклоны, чтобы насладиться своим триумфом, годы скитаний по грязным маленьким городишкам, дешевые номера в дрянных гостиницах, изнуряющие ежедневные представления и вечный страх, что завтра появится другой исполнитель с более интересным номером и займет его место в программе. А триумф в Винтерпаласе может оказаться таким недолгим…
Вернувшись в отель, я с надеждой кинулась к стойке портье. Ни писем, ни телеграмм, ни каких-либо иных сообщений для меня по-прежнему не было.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На следующий день я проснулась на рассвете. Вставать было еще рано, но и снова уснуть не удалось — отвлекали тревожные мысли. От нечего делать я подошла к окну и долго смотрела на город.
Утро выдалось ясным, безветренным, и на фоне розовеющего неба серая панорама города, окрашенная восходящим солнцем в сиреневые тона, была четкой, словно бы набросанной густыми мазками на холсте.
Нельзя верить тем, кто говорит, что Берлин — некрасив. Это величественный, благородной архитектуры город, только очень мрачный. Большая часть построек окрашена в коричневато-серые цвета, напоминающие булыжник мостовых, — церкви, театры, музеи, рестораны… Даже ампирные дворцы с портиками, которые в Москве смотрятся такими веселенькими со своими разноцветными — желтыми, розовыми, голубыми, салатовыми — стенами и белоснежными колоннами, здесь выглядят на редкость тяжеловесно и от портика до цоколя выдержаны все в той же серой гамме.
Жилые дома в большинстве при всей добротности постройки лишены архитектурных изысков и уныло смотрят на мир чисто промытыми окнами из стен цвета цемента. А красная черепица крыш, которая могла бы внести хоть какое-то оживление в берлинскую гамму, давно закоптилась от дыма печных труб и тоже приобрела серый оттенок. В общем, цветовая палитра в этом городе выдержана в строгом стиле, ничего не скажешь.
Наверное, поэтому неудовлетворенная тяга к изящному заставляет берлинцев набрасываться на мелкие бытовые предметы и украшать, украшать, украшать. Нигде с такой выдумкой и так затейливо не выполнят ручку зонта или зеркальца, крышку пудреницы, чехольчик для очков, узор на кофейной мельничке…
Все предметы, подлежащие золочению, золотятся, а на остальных рисуют розочки, птичек и ангелов. Клянусь, мне встречались в Берлине даже таксомоторы, разрисованные гирляндами розочек с сидящими на них ангелочками. Более того, у ангелочков в руках имеются еще и лютни, а из роз выглядывают головки соловьев… Наверное, водитель этого авто проживает на какой-нибудь особенно серой улице, вроде Мариенштрассе, и не в силах всю жизнь видеть лишь булыжную мостовую и фасад родного дома булыжного цвета под небом булыжной окраски…
Однако, пора было приступать к делам. Пусть даже никаких особых дел у меня не было. Значит, их придется придумать… Но для начала единственно важное и настоящее дело — послать горничную вниз к портье, чтобы она справилась о письмах и сообщениях, поступивших на мое имя.
Оказалось, только-только поступила телеграмма из Петербурга от Михаила, которому сообщили, что я в Берлине. Текст международной телеграммы по правилам составлялся из латинских букв. Мишино послание гласило:
«LIOLIA NE VOLNUJSIA MNE VSIO UDALOS ZELUJU MICHAEL»
Как легко можно было догадаться, это означало:
«Леля, не волнуйся, мне все удалось. Целую. Михаил».
Что именно Мише удалось, он не сообщил из соображений конспирации, тут следовало подключить собственную фантазию. Вероятно, мой дражайший супруг пробился-таки на прием к какому-то важному чину и сумел заинтересовать зарождающуюся службу российской контрразведки делом Крюднера.
Что ж, мне в любом случае остается пока только ждать — и вестей от Легонтова, и вестей от Михаила, и помощи от господ из контрразведки. Кстати, от Легонтова никаких вестей так до сих пор и не поступило…
Ладно, Александр Матвеевич велел мне вести себя в Берлине так, как подобает иностранной туристке. Стало быть, не буду выходить из образа. А не отправиться ли мне сегодня в Потсдам — небольшое пригородное местечко, где можно осмотреть королевский дворец и парк Сан-Суси, своего рода берлинский Версаль? Правда, говорят, что на человека, успевшего повидать Петергоф и Царское Село под Петербургом, Сан-Суси не производит ошеломляющего впечатления, но для любителей истории это тоже несомненно лакомый кусочек. Ведь так легко, гуляя по аллеям дворцового парка, представить себе высокомерного Фридриха Прусского, вышагивающего по этим же аллеям гордым монаршим шагом.
Но до поездки в Потсдам я, пожалуй, все же куплю себе какое-нибудь демисезонное пальто — мои меха оказались весьма утомительными. К тому же посещение знаменитого «Вертгейма» — колоссального магазина, являвшего апофеоз достижений немецкой промышленности, а также живого памятника дешевизне и удобству, — это ведь тоже в своем роде экскурсия, и не менее познавательная, чем места обитания прусских монархов.
Признаюсь откровенно, «Вертгейм» меня просто потряс. Будучи хорошо знакомой с различными торговыми рядами, гостиными дворами и пассажами двух российских столиц, я все же слегка растерялась от размеров этого магазина, напоминающего большой город с проспектами, переулками, закоулками и тупичками, каждый из которых был забит немыслимым количеством товаров.
Ошалев от пестрого мельтешения перед глазами, я долго бродила по этажам «Вертгейма», пока не набрела на отделение дамских пальто, где, почуяв во мне потенциальную покупательницу, которой можно спихнуть дорогостоящий товар, на меня предупредительно-алчно набросились две приказчицы. С их помощью мне легко удалось подобрать подходящую модель, нечто вроде дамского макинтоша, идеально отвечающего стилю «деловая женщина».
Жаль, что в Москве осень уже кончается и вот-вот ударят настоящие холода: оттенок «фейль-морт», то есть
Каракулевое манто я попросила упаковать и по московской привычке хотела было распорядиться, чтобы его отправили, в мою гостиницу. Однако я вдруг осознала две вещи — во-первых, я не знаю, приняты ли подобные услуги в немецких магазинах, и во-вторых, у меня не хватает словарного запаса, чтобы все это выяснить.
Пришлось удалиться с манто подмышкой. Приветливые приказчицы провожали меня нежными улыбками и надеждами на скорую встречу.
Попасть к выходу оказалось не так-то просто, выход из подобного магазина тоже надо еще как следует поискать. Пробираясь мимо бесчисленных витрин и витринок, я невольно соблазнялась на какой-то товар и постоянно покупала то зонтик, то дюжину платков, то шелковые чулки, то помаду, то кружевной палантинчик, то сорочку с вышивкой…
В результате, в скором времени я была увешана, как ишак поклажей, свертками и сверточками (не следует забывать и о манто!), а выход как-то нигде не маячил, хотя по пути следования мне встречались таблички «Ausgang», снабженные стрелками, ведущими куда-то в бесконечность.
Уже совершенно замученная, усталая и потерявшая всякую ориентацию, я добрела до ресторана, затесавшегося среди торговых прилавков. У ресторанной витрины я невольно вспомнила, что толком не позавтракала и мне не мешало бы перекусить и отдохнуть.
Усевшись за ресторанный столик и завалив еще два стула своими покупками, я заглянула в меню. Мое внимание привлекло блюдо под названием «охотничий шницель» (наверное, нечто из дичи), и я сделала заказ.
К моему огромному изумлению, мне принесли большой кусок жирной жареной колбасы. Я замерла над
