негромко спросил:

— Приступим?

— Э, нет! Погодь, старый! Ириша, солнышко, будь ласка, обыщи своего папашку. Хитрый жучара, наверняка притащил с собой что-нибудь неков-нец… некон-венц… тьфу ты, придумают же слово! — Сомов замер, готовясь к штурму неподдающегося термина, но, здраво оценив свои силы, сдался. — Короче, любимая, на предмет ствола пошукай, да?

Ирина устало взглянула на отца. Ей хотелось спать, ужасно болела голова, и она мечтала только об одном: чтобы все эти кровавые игрища тупых самцов побыстрее закончились.

— Папа, не позорьтесь, сдайте оружие сами. На дуэлях запрещено… ну, вы в курсе.

— Ищи, дрянь! — выдавил оскорбленный отец и поднял руки.

Обыскивала Ирина старательно, но неумело. Опыта в подобных делах у нее явно не было.

— Вроде чисто, — проговорила наркомовская жена, покончив с унизительной процедурой. — Можно начинать.

— Э нет, доча! Теперь моя очередь! — мстительный Лыков в долгу не остался и дочь обыскал со всевозможной тщательностью. К собственному удивлению, никакого оружия найти не удалось. Не оказалось его и у Сомова, которого бдительный Анатолий также не забыл проверить.

— Ну что, все готовы? Начинаем?

Сомов спокойно, даже расслабленно ждал, пока его соперник закончит разминку, которая заключалась в прыжках на месте, нелепом махании руками и боксировании с воздухом. Он пьяно ухмылялся: зачем будущему мертвецу разминка? На том свете хорошо разогретые мышцы не нужны, а на этом неумелому бойцу они все равно не помогут.

— Анатолий Тимофеевич, — Федор отвлекся от сосредоточенно упражняющегося Зорина. — Пока Кирюшка дурью мается, хотите, что-то покажу? — И, не дожидаясь ответа, игриво попросил жену: — Ира, не откажи в любезности, подай коробочку.

Та, не говоря ни слова, исполнила просьбу мужа, передав ему прямоугольный деревянный ящичек, до того момента неприметно стоявший у стены.

— Вы, уважаемый тесть, эту вещичку не знаете, а вот наш спортсмен, — Сомов ткнул указательным пальцем в сторону Кирилла, — должен помнить.

Федор театральным жестом потряс ящик, напоминающий по виду шкатулку, возле своего уха, делая вид, что прислушивается. Внутри что-то негромко позвякивало.

— Нелегко с Петей Лыковым было сладить, — Сомов заговорщически подмигнул вмиг побелевшему Анатолию. — Смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук… — Федор крякнул от удовольствия, — а сундук в руках добра молодца!

Он любовно погладил шкатулку по крышке.

— Обожаю сказки, чес-слово. Вот пойдут у нас Иришкой детки малые, целыми днями и ночами буду их наследникам рассказывать. Анатолий Тимофеевич, вы к внукам как относитесь? Что ж на зятя родного волком смотрите? Не по-свойски это… — Сомов скорчил обиженное лицо, но ненадолго: губы тут же расплылись в широкой улыбке. — Правда, сказки врут, — он раскрыл ящик. — Нет в сундуке ни зайца, ни утки, даже яйца тухлого нет.

Федор осторожно подхватил двумя пальцами и извлек на свет старую перчатку с шипами, всю заляпанную засохшей кровью.

— Зато иголки со смертью Пети Лыкова на месте, — он потряс «варежку», и шурупы тихонько зазвенели, соприкоснувшись друг с другом. — Счастливая перчатка, проверенная! Врагов трудового народа на раз к Кондратию отправляет!.. Эй, бывший секундант! — нарком окрикнул Кирилла. — Узнаешь вещичку? Помнится, на прошлой дуэли укололся ты ею нечаянно…

Зорин давно прекратил разминку и, как зачарованный, смотрел на извлеченную из «сказочного сундучка» «варежку».

— Хватит паясничать… давай драться.

— Уж больно ты грозен, как я погляжу, — Сомов даже не глядел в сторону своего противника, любуясь шурупами, которые отныне все были одинакового бурого цвета: одни от ржавчины, другие — от засохшей крови. — Ну, драться так драться.

Федор с величайшей осторожностью, стараясь не задеть шипов, натянул «варежку» на правую руку, повертел перед глазами, удовлетворенно кивнул:

— Я готов.

Лыков, державший кейс с заготовленной для Сомова парой, отставил его за ненадобностью подальше и открыл кейс с перчатками для своего бойца. Он сдерживал эмоции, не поддаваясь на провокации врага.

«Сомов дерется одной перчаткой с давно высохшим ядом. Это хорошо. Сохранила ли паучья отрава свои свойства? Неизвестно, но нужно надеяться на лучшее. Микроскопические шансы Кирилла на победу не выросли до заоблачных высот, однако до призрачных или крохотных все же увеличились».

Анатолий помог Зорину натянуть «варежки» и ободряюще похлопал отчаянного парня по плечу:

— Убей урода, очень тебя прошу.

— Я постараюсь…

Сомов с усмешкой смотрел на Кирилла; тот забавно переминался с ноги на ногу, неуклюже изображая боксерскую стойку. Нет, что ни говори, а бокс — это искусство. Младший же Зорин в этом искусстве, как свинья в апельсинах.

Федор поманил противника небрежным взмахом руки:

— Смелее, юноша! Учтите, я начинаю трезветь.

Сам он никаких стоек принимать и не думал — опустил расслабленные руки вдоль туловища и терпеливо ждал атаки.

Зорин пошел на Федора, выставив вперед левый кулак. Правый он держал на уровне лица, прикрывая голову от встречного удара.

— Да не напрягай так мышцы! Ишь, сжался весь. Действуй свободней, — вновь подбодрил Сомов своего нерешительного противника.

Первый выпад — левая рука нацелена в солнечное сплетение, за ней следом правая — в подбородок — цели не достиг, Сомов легко уклонился от обоих ударов.

— Плохо, Кирюша: ни резкости, ни скорости. Ногами не забывай работать.

Юноша атаковал, нанося удар за ударом, но его кулаки каждый раз проходили в сантиметрах от Федора, двигавшегося, несмотря на опьянение, с завидной ловкостью.

— Силы совсем не бережешь, пот уже градом. Так тебя, брат, надолго не хватит…

Кирилл не реагировал на издевательские замечания Сомова — пусть болтает, что хочет. Его же дело — впечатать шипастую «варежку» в пьяную морду бывшего соратника. Переведя дух, Кирилл обрушил на Федора целый шквал ударов. Замах-удар, шаг вперед на уклоняющегося от боя противника, замах-удар, еще удар.

Пару раз напористому юноше почти удалось зацепить Сомова, но тот блокировал опасные выпады, отбив нацеленные на него шипы в самый последний момент.

— Уже интереснее. Молодец, Иваныч!

Развивая успех, Зорин набросился на противника, совершенно забыв о защите. И тут же поплатился — до того пребывавший в пассивной обороне, Сомов неожиданно контратаковал. В грудь Кирилла с силой отбойного молотка врезался огромный кулак Федора и отбросил юношу на несколько метров.

— Закон простой: раскрылся — получи.

Зорин слышал смех Сомова словно сквозь вязкий, заползающий в уши туман. Дыхание у него перехватило, а в глазах заплясали кровавые огоньки.

Лыков в сердцах чертыхнулся. Его подопечный каким-то чудом устоял на ногах, но был явно дезориентирован от болевого шока. Он не видел выступающего ему навстречу Сомова и даже не пытался обороняться. «Это конец…»

— Киря, ты чего застыл? Я же легонько и, к тому же голой левой рукой! Парализует у меня правая, —