трое, а от нас вообще один. Так они все решать и будут.

– Остынь, мастер Игелой, – миролюбиво обратился к нему олдермен Калнингхайма, – в предложении мастера Гракус а есть резон, и мы недаром все вместе решили его обдумать. Только ведь, мастер Гракус, – вновь обратился он к олдермену Хольмворта, – одно-то другого не заменяет. Лорд ведь не только для того, чтобы стяг держать. Он и по-другому землю бережет. Ибо у всех нас есть еще и свое дело: у меня – кожевенная мастерская, у тебя – кузнечная, мастер Кай Иглас, ежели завтра его в Городской совет Калнингхайма не изберут, хотя я этого, хоть убейте, не могу себе представить, тоже без честного заработка не останется. Потому как никто лучше его лошадей объезжать не умеет. А вот у лорда никаких таких приработков нет и быть не может. И наследство у него, какое он детям может оставить, не мастерская или, скажем таверна, а земля, домен, причем весь. Поскольку ни он, ни его сын, лишившись домена, никакого кусочка себе от него отпилить не смогут. Тут уж так – либо все, либо ничего. И потому смотрит он за этой землей не в пример лучше и внимательней, чем даже все мы, вместе взятые в том самом твоем Совете выборных, брат мой Гракус. Ибо во всем этом как раз и состоит его работа…

Мастер Титус замолчал. Олдермены и старосты сидели задумавшись. Наконец мастер Игелой нарушил всеобщее молчание:

– В том, что ты говоришь, мастер Титус, есть, конечно, свой резон. Да и во многом другом, что ты не сказал, но мы о том понимаем, тоже. Однако я вот одного в толк не возьму. Зачем нам пришлый-то?

– Вот-вот, – обрадовано вскинулся олдермен Хольмворта, – не нужны нам пришлые. Раз уж пришли – пусть живут, никого не гоним, но в лорды лезь!..

– А ты кого предлагаешь? – хитро прищурившись, поинтересовался олдермен Калнингхайма. И мастер Гракус тут же запнулся.

Собравшиеся степенно рассмеялись.

– Я вот что думаю, братья, – продолжил между тем мастер Титус, – оно, конечно, вполне понятно, что свой был бы лучше или уж точно не хуже. Только… опять ведь передеремся. Мы все здесь как на ладони, и у каждого и друзья, и недруги имеются. Да к тому же, я так понял, все к тому идет, что жизнь наша затворная – на отшибе, да по-своему – скоро закончится. И надо еще посмотреть, признают ли там, за Проклятым лесом, того, кого мы себе в лорды изберем? Поскольку вот он, наш лорд, сидит, и все грамоты при нем в полном порядке. Значит, ТАМ его уже признали. А ведь нелегкое было дело-то, так, мил- человек? – обратился он к Трою. Тот молча кивнул.

– Вот я и говорю – тут хорошенько подумать надо. Чтобы не напортачить. Этот парень Проклятый лес прошел – не последнее дело совершил, а ведь он здесь нас встретить не ожидал. Не за богатством шел или властью, а землю свою защитить от орков и темных тварей всяких. Ну и чем он нам не лорд? А что не свой, так то ненадолго. Я так понял, он сюда пришел навсегда и жизнь свою здесь обустраивать собирается. Так что год пройдет, другой пролетит – и забудем, что он пришлый. А уж дети его и внуки совсем нашими будут.

И все снова задумались. Потом вновь поднялся мастер Гракус:

– В том, что ты говоришь, своя правда, мастер Титус. Да только я тебе скажу, дешево ты нас ценишь. Вот ты говоришь – примут ли нашего? А я тебе говорю – примут. Коль мы никого другого не захотим – поартачатся-поартачатся, да и примут. А не примут – так и мы их не примем. Так и будем жить своей волей и своим законом.

– Эк ты складно говоришь, мастер Гракус, – снова заговорил старшина Зимней сторожи, – да одно забываешь, что это мы здесь, за Проклятым лесом, сами себе хозяева. А коль кончится наш отшиб – так другой закон, хошь не хошь, а все одно к нам придет. Только пока мы тут будем артачиться… мы, заметь, а не они, никакой спокойной жизни нам не будет – ни торговли, ни помощи воинской… Потому как пока ты не с обществом, так и общество по ту пору не с тобой, как хошь – так и живи. Так что пока мы будем тут кобениться, так жизнь и пройдет… – И он оглядел присутствующих вопрошающим взглядом. Большинство согласно закивало.

– Только вот, что я вам скажу, братья, – продолжил мастер Игелой, – в одном мастер Гракус прав – нельзя себя дешево ценить. – Он повернулся к Трою: – Я тебе так скажу, мил-человек, оно конечно хорошо, что тебя другие лорды и сам император нашим владетелем признали. Да и то, что ты Проклятый лес прошел, тоже о многом говорит. Да только чтобы стать нашим герцогом, отметь, парень это слово, герцогом, а не бароном, одного этого мало. Ты должен будешь так себя показать, чтобы ни у одного из нас и других людей Теми и мысли не возникло, по поводу того, что нашим лордом не может быть никто, кроме тебя. А что для этого сделать, я тебе скажу. – Он поднялся на ноги и, коротко поклонившись Трою, заговорил медленно и весомо. – Я вот вижу, у тебя в знакомцах не только люди ходят, а также и те, кого мы доныне только по сказкам да по легендам знали. Ты, наверное, уже ведаешь, что прежде они жили вместе с нами на этой земле и также служили нашему герцогу и признавали его за СВОЕГО владетеля. Так вот, ежели ты вернешь их на нашу землю и сделаешь так, чтобы они, как встарь, снова признали тебя своим лордом – быть тебе нашим герцогом!

Трой окинул взглядом собравшихся. Все смотрели на него. Он пару минут молча стоял посреди зала, пока скопившееся в нем напряжение не стало уже звенеть у людей в висках, а затем заговорил, тихо (так, что даже вездесущие воробьи за окном, казалось, притихли, дабы не упустить ни единого слова) и весомо:

– Что ж, люди Арвендейла (он специально употребил это слово вместо привычной всем здесь названия «Темь», отчего все присутствующие нервно поежились), я действительно пришел сюда, переживая за землю, которую считал своей. И потому я… принимаю ваше испытание. Хотя даже не представляю, как смогу его выполнить. Но такова, видно, моя судьба – доказать вам, что я достоин стать вашим лордом или сгинуть, пытаясь доказать это… – Трой вздохнул. – А теперь прощайте, потому что, когда мы встретимся в следующий раз, я буду говорить с вами уже не как проситель, а как владетель, либо… – И Трой, не закончив фразы, стремительно повернулся и вышел из зала…