– А откуда я знаю, что он сейчас работает? Мужчина снова усмехнулся и, достав прибор, слегка приоткрыл верхнюю крышку. Увидев знакомое голубоватое сияние. Корн удовлетворенно кивнул и поднял глаза на собеседника:

– Мне нужен полный комплект «кленовых листьев». Так звались документы, удостоверяющие личность.

– Та-а-ак, – протянул мужчина. – Внутренний? Корн сделал круглые глаза:

– Я же сказал – полный.

– Местный?

Корн махнул рукой, показывая, что это не имеет значения, и с ударением проговорил:

– Надежный и чистый. Мне не нужны неприятности с таможней и пограничной стражей. Мужчина задумчиво покачал головой:

– Это трудно. А если ооновские «голубенькие»? Так назывались временные паспорта, выдаваемые беженцам с захваченных Врагом планет. Корн задумался. В общем, в этом был некоторый смысл. «Голубенькие» вряд ли стоили дорого, а ему пока не хотелось показывать свою состоятельность. Хотя, с другой стороны, несмотря на громогласные заявления о человеческой солидарности, беженцев нигде не любили и повсеместно относились к ним с настороженностью. Чему, впрочем, были достаточные основания.

– Разве что на первое время. Мне нужно солидное гражданство. Причем стоимость «голубеньких» пойдет в зачет общей суммы.

Мужчина окинул его уважительным взглядом – люди, сорящие деньгами, здесь явно не котировались, а подобный жесткий прагматизм считался вполне обоснованным, – затем снова кивнул:

– Ладно, «голубенькие» отпадают. Таир подойдет?

– Только не центральный мир. Мужчина снова кивнул и, сделав паузу, приглушенно сказал:

– Скажем… сорок?

Корн усмехнулся. Это была очень высокая цена, но для знающего человека. С лоха потребовали бы раз в пять больше. Он согласно кивнул:

– Но я буду очень привередлив.

Мужчина облегченно вздохнул. Однако особой радости на его лице не было. Как видно, досадовал, что не затребовал больше.

– Как насчет задатка?

Корн достал кредитную карточку и, набрав цифру, показал мужчине. Тот мотнул головой:

– Только наличные. Корн был не против:

– Завтра, в этой же таверне, в полдень. Мужчина кивнул, оба поднялись и разошлись в разные стороны.

Через десять дней после той полуночной встречи в «Семи пальцах» мужчина снова подсел за столик Корна.

Допив очередную кружку пива, он чуть скосил глаза и прошептал, почти не шевеля губами:

– Завтра вечером не выходите из номера. Корн еле заметно кивнул головой. Мужчина расплатился и вышел. Корн посидел еще немного, потом не спеша отправился в гостиницу.

На следующее утро он вновь заглянул в автоматический кредитный пункт, правда уже совсем в другом районе, и посетил несколько магазинов. Когда он после обеда вернулся в номер, в его карманах лежал набор отверток, простой молоток, серебряная кредитная карточка и пятьдесят тысяч наличными, а в добротном чемодане, затянутом в чехол из дешевенькой ткани, покоился костюм, который более пристал разъездному коммивояжеру по продаже косметических товаров, коих в этих местах не водилось по причине бедности здешних обывателей.

Вечером в дверь его номера тихо постучали. Корн приоткрыл дверь и, узнав гостя, отступил назад, пропуская его в комнату. Гость держал в руке небольшой чемоданчик. Корн молча показал ему на широкую кровать, занимавшую большую часть номера.

Открыв крышку чемоданчика, он увидел там небольшой комп, портативный таможенный считыватель, пару наиболее распространенных детекторов и картонный пакет. Мужчина широким жестом указал на пакет:

– Проверяйте.

Корн не спеша достал чистые бланки гражданского и международного паспортов, личный налоговый счет, карточку социального страхования, медицинскую страховку и визовый вкладыш с отметками пограничных и таможенных служб султаната Регул, Ниппон, Такэда и, естественно, Нью-Амстердама. Он тщательно проверил все пластиковые бланки на детекторах и таможенном считывателе и удовлетворенно кивнул. Потом поднял глаза на мужчину. Тот усмехнулся:

– Я подумал, что имя вы захотите проставить сами.

Корн снова кивнул и, развернув комп таким образом, чтобы экран был виден только ему одному, набрал необходимый текст и вставил бланки в щель принтера. Спустя пару минут он вытащил полностью оформленные документы и, не убирая комп, достал из кармана деньги, все пятьдесят тысяч. Мужчина молча пересчитал купюры, в глазах его читалось удивление. Корн, не говоря ни слова, несколькими поворотами отвертки вывернув крепежные болты, снял переднюю панель компа, а потом резкими движениями выдернул наружу кристалл-чип оперативной памяти и управляющий кристалл компа.

Показав их собеседнику, он взял молоток и двумя ударами превратил их в пыль. Мужчина ухмыльнулся:

– Приятно иметь дело с профессионалом. Закрыв дверь за гостем, Корн облегченно перевел дух и нервно провел рукой по карману, в котором лежали его новые документы. Мужчина ошибался – самостоятельно он проделал такую операцию впервые. Однако сейчас все было позади. Корн торопливо переоделся в новый костюм, в последний раз окинул взглядом комнату и быстро вышел за дверь. Через полчаса он уже сидел на заднем диванчике кеб-глидера и смотрел на удалявшуюся вниз россыпь огней. Салем остался позади. Впереди был Нью-Амстердам, а за ним… Корн достал платок и вытер лоб. Самая легкая часть его плана, который он обдумывал долгими часами, сначала лежа на ворохе тряпья в Первой штольне Рудоноя, а потом коротая время в одиночестве на яхте, была позади. Но до конца было еще очень далеко.

Варанга встретила Корна пустынным и захламленным полем своего космопорта. Впрочем, это не было для него такой уж большой неожиданностью. Поскольку, к его удивлению, он не смог купить билета до Варанги ни в одной пассажирской компании. Будто эту планету вообще вычеркнули из всех расписаний. Так что добираться до Варанги пришлось на перекладных, последним из которых был донельзя грязный и вонючий каботажник, промышлявший перевозкой скота.

И вот он стоял на пыльных плитах космопорта Варанги. Достаточно было посмотреть вокруг, чтобы понять – на Варанге не все ладно. Ветер гонял по огромным плитам такие тучи мусора, коробок и пыли, что сразу становилось ясно – этим полем не пользовались уже давно. Корн огляделся по сторонам, вздохнул и направился к зданию космопорта.

Внутри никого не было. Он постоял в пустынном зале, посмотрел на покосившуюся стойку таможенного контроля и раздумал выходить через центральную дверь.

Через дырку в ограде космопорта он выбрался в грязный переулок-тупик, где, однако, уже были некоторые признаки жизни. Например, на окованной мощными железными листами двери, увенчанной обшарпанной вывеской «Ломбард», трепыхался клочок бумаги с лаконичной надписью: «Буду к пяти». В остальном переулок был тих и пустынен. Все это было очень странно, но у Корна совершенно не было ни времени, ни желания разбираться, что да как. Надо было поскорее разобраться в себе самом. Он вздохнул и двинулся в ту сторону, где переулок вливался в улицу.

Искать себя Корн решил с ночлежки мамаши Джонс. За пределами стандартного административно- делового района – более или менее точной копии того, что возводит любая компания, получившая подряд на строительство космопорта, Варанга представляла собой беспорядочное скопище разнокалиберных построек из камня, металла, дерева, пластика и смеси всех этих материалов. Это были по большей части ветхие сооружения, подремонтированные и подлатанные кое-как. На металлической стенах здесь вполне можно было увидеть заплату из пластика, а проем двери каменного дома мог быть забит досками. Корн не был знатоком Варанги и довольно смутно представлял, в какой части города находится тот заброшенный