дыша, второй, все-таки, находился на ногах, но при этом держал своей левой рукой неестественно вывернутую правую и тонко подвывал. Остальные члены кодлы валялись вокруг места схватки в крайне живописном беспорядке. Бешеный зло оскалился и сплюнул на пол. И именно в этот момент в доке раздались звуки, которые заставили Буга похолодеть. Они назывались аплодисменты…

Ник отвел фокусатор плазменной горелки и хрипло пробормотал:

— Готово!

Страшила не отозвалась, но спустя пару мгновений «Паучок» осторожно дернулся, а потом чуть приподнялся и затем так же плавно опустился. После чего от Страшилы пришло краткое сообщение: «Норма».

Говорила она пока еще с трудом — Бешеный сломал ей челюсть, а ложиться в медкапсулу Трис отказалась наотрез. В первую очередь, похоже, из-за того, что, кроме всех тех повреждений, которые нанес ей этот урод, когда самозабвенно метелил в доке Укса, регенерационные процедуры капсулы должны были и восстановить в приемлемом виде ее изувеченную рожу. А этого она категорически не хотела. Впрочем, таких уж из ряда вон выходящих проблем это не принесло. Как выяснилось, Страшила тоже являлась модификантом, но не боевой, а пилотажной направленности. Так что регенерационный имплант у нее также был установлен, хотя его эффективность и была гораздо ниже того, который имел Ник. То есть, ни о каком отращивании глаза, пальца или еще чем-то таком здесь и речи не шло (ну да если бы оно было так, вряд ли бы Трис продолжала щеголять в столь страшном виде). Но со всем остальным, что человеческий организм способен устранить и так, только за куда более долгий срок, имплант Страшилы, вернее, измененный им организм, способен был справиться достаточно эффективно. Так что сейчас, спустя три недели после произошедшего в доке Укса, уже можно было сказать, что партнер Ника почти в порядке. Потому что, несмотря на то что Бешеный избил ее довольно сильно, вплоть до сотрясения мозга, сломанной челюсти и трещины в ребрах, практически все последствия этого избиения были уже ликвидированы. Ну, кроме все еще не восстановившейся до конца челюсти…

Трис пришла в себя в тот момент, когда Ник захлопал в ладоши. Она несколько мгновений недоуменно пялилась на стоявшего на своих ногах и во вполне непринужденной позе партнера. Ник маячил прямо перед ее глазами, так как последний удар Бешеного, очередной раз вышибивший из нее дух, отбросил Трис влево и слегка развернул. Страшила попыталась повернуть голову направо, собираясь посмотреть, что же это так понравилось этому странному типу. Но уже в следующий миг поворот головы стал не нужен, потому что именно в это мгновение Бешеный Буг бросился на Ника, воздев над головой обрезок мощной двутавровой балки, из которой и была сварена пространственная рама их обновленного «Паучка».

Хрясь! Звиу!

Улар кулаком и выстрел из бластера, произведенные партнером, практически слились для нее в одно движение. Вот только их результат оказался разным. Летевший на партнера Буг распался на две части, одна из которых, представлявшая собой обрезок балки, который Бешеный держал в руках, продолжила полет по траектории, близкой к эллиптической, а вторая, составлявшая из тела собственно Буга, оказалась опрокинута на спину жестким ударом в горло, где и затихла. А выстрел из бластера привел к тому, что кто- то, находившийся у стенки мастерской, тонко и отчаянно завыл:

— …ука, ты мне руку отстрелил, сука-а-а-а…

— А ты не тяни руки куда не следует, — наставительно произнес Ник, после чего сделал еще один шаг вперед и резким ударом, нанесенным рукояткой бластера под основание шеи, опрокинул на настил дока последнего оставшегося на ногах противника. Хотя противником землянина это тело, судя по его состоянию, назвать было сложно. Ну как можно назвать противником модификанта человека со сломанной правой рукой?

— Ты как, партнер? — спросил ее Ник, после того как сначала обшмонал, а затем достаточно крепко связал все восемь тел, валявшихся на настиле дока, и, осторожно взяв Трис на руки, усадил ее на стул.

— Ы… ых… — промычала Страшила. Ник замер, а потом качнул головой:

— Понятно. Молчи, а то, похоже, у тебя челюсть сломана. Что ж, значит, все вопросы разрешились, — закончил он загадочной фразой и… ее сеть тут же сообщила Трис, что связь с внешней Сетью установлена. Похоже, Ник отключил подавитель, вероятно обнаруженный у кого-то из налетчиков, которых он обыскал. Страшила облегченно вздохнула и… в очередной раз потеряла сознание.

Когда она очнулась, в доке уже творилась большая суматоха. Он был наполнен людьми, общее число которых постоянно менялось, на пике достигая полутора десятков. Среди них наблюдались восемь полицейских, Укс, парочка типов из руководства Ассоциации мусорщиков, а кто остальные, Страшила даже не представляла. Саму Страшилу практически никто не трогал, но все это время Трис напряженно размышляла. Причем, не столько над произошедшим, сколько… сравнивая Ника с Клаем. Впервые за много лет вспоминая о Клае без обычной боли… Хотя это сравнение во многом было глупостью.

Они с Клаем были не просто партнерами и даже не просто любовниками. Они действительно любили друг друга. Вернее, нет — любил Клай. Сильно, трепетно, беззаветно, а она… в тот момент она, скорее, позволяла себя любить, чем любила сама. Она просто купалась в его любви, возможно постепенно заражаясь ею, но, по большей части, все-таки, скорее используя ее, чтобы отгородится этой любовью и Клаем от большинства проблем. Больших, маленьких — все равно. Чтобы подпитываться ею, используя эту его любовь как опору, как основание поступать так, как ей самой хотелось, и… спокойно отодвигая ее в сторону, если она как-то начинала мешать ей поступать так, как ей хотелось. А что: он же меня любит, значит — и вытерпит, и простит. А как же иначе-то? И только после гибели Клая она поняла, что для нее значила эта его любовь и он сам.

Она долго страдала — не столько даже от потери, сколько от собственной близорукости, которая владела ею тогда, когда саму потерю еще ничто не предвещало. И именно вот это, возможно даже немного эгоистичное ощущение того, что она сама упустила многое (или даже большинство) из того счастья, которое могло бы оказаться у нее в руках, будь она чуть поснисходительней, порасторопней, чуть менее зацикленной на себе, и привело, в конце концов, к той страшной епитимье, которую Трис сама наложила на себя. Она потеряла Клая, когда была молода, красива и любима. Значит, теперь она будет уродлива и отвратительна. В память о нем и о своей потере. А кто считает иначе — пусть идут к черту!

Так вот, сейчас она поймала себя на том, что сравнивает Клая и Ника. И… не может ничего понять. Вернее, в то время, когда Бешенный ее лупил, ей все было понятно. Этот ее па-артнер не стоил и мизинца с ноги Клая, поскольку был абсолютным трусом. То есть… не совсем, потому что не бросился бежать, едва поняв, что в доке что-то не так, но и ничего не сделал, чтобы защитить ее. Клай же, едва только поняв, что с ней что-то произошло, мгновенно бросился бы в бой… и погиб бы. Также мгновенно. Против восьмерых противников с оружием, один из которых был модификантом, — ни единого шанса… Клай не стал бы ни одного мгновения терпеть ее избиение. Она не знала, что тот смог бы сделать, но уж, как минимум, он постарался бы привлечь, переключить на себя весь гнев, который она (вот ведь дьявол, именно она сама) вызвала у Бешеного. Подставить вместо нее себя, свое тело, свою голову. И… ее бы это никак не спасло. Потому что, если бы Бешеный начал избивать Клая, она бы еще сильнее наехала на него. И едва только он покончил бы с Клаем, как сразу же переключился на нее. А может, их бы стали бить вместе. И, судя по тому, что Страшила раньше знала о Бешеном Буге, а также по тому, что она о нем узнала этой ночью, — убили бы. Просто забили бы насмерть…

Ник же, как ей казалось, совершенно не обращал внимания на то, что ее зверски избивают, ведя какой-то непонятный и даже, с ее точки зрения, сюрреалистический спор о классификации обвинений, обоснованной юрисдикции, пределах выплат, закончившийся тем, что… все противники были повержены, а он и она — живы. Причем, сейчас Трис четко понимала, что все, ну абсолютно все, что в тот момент ее жутко раздражало в партнере, — его кажущаяся трусость, его пренебрежение к ее страданиям, да все… на