после происшествия, в полпервого ночи. В какой-то частной клинике.

Дашуня сочувственно покачала головой:

– Вот хирург ругался, наверное.

– Да нет, хирург был крайне предупредителен. Мне даже выделили специальную сестру, которая занималась только тем, что все время, пока я еще была без наркоза, болтала со мной и вытирала пот у меня со лба.

Дашуня удивленно вскинула брови:

– Вот это да-а-а…

– Я же тебе говорю, что это была частная клиника. А подобные заведения прекрасно умеют удовлетворять любые потребности своих клиентов.

Дашуня мечтательно посмотрела на подругу:

– Здорово, что ОН тебя так любит.

Татьяна вскинула удивленные глаза на Дашуню, потом, поняв, о чем идет речь, расхохоталась.

– Ну ты даешь!.. – сквозь смех проговорила она, утирая выступившие на глаза слезы. – Ну кукушонок… это ж надо… – Она снова залилась смехом.

Дашуня обиженно надула губки:

– А что, разве не так?

Татьяна, окончательно успокоившись и вытерев слезы, объяснила:

– В Службе эскорта почти сто пятьдесят эскорт-сопровождающих. И случись подобное не со мной, а с какой-то другой девушкой, Его Высочество точно так же поставил бы на уши всех, кого необходимо, чтобы сделать для нее то, что сделал для меня. Но к любви это не имеет никакого отношения…

– А что же это тогда? – тихо спросила Дашуня. Татьяна, твердо глядя ей в глаза, тихим голосом, в котором, однако, слышались нотки непреклонной уверенности, ответила:

– Вассальная клятва.

С минуту в маленькой кухоньке тесной московской хрущобы стояла какая-то ошеломляющая тишина, которую нарушила Дашуня. Облизав пересохшие губы, она хрипло спросила:

– Ты это о чем?

Татьяна снисходительно улыбнулась:

– Я – вассал Его Высочества… Я дала ему вассальную клятву. А любой суверен ОБЯЗАН защищать своего вассала. И словом, и кровью, и именем своими (эти слова она произнесла так, будто они были частью какой-то клятвы, впрочем, скорее всего, так оно и было). Иначе… это дерьмовый суверен.

Позже, когда она сама уже пришла в Службу эскорта, Дашуня частенько со смехом вспоминала свою оторопь, но тогда… У нее мелькнула мысль, уж не отразилось ли тяжелое происшествие на душевном здоровье подруги? По-видимому, Тятьяна что-то такое углядела в глубине ее зрачков, потому что опять рассмеялась.

– Ну ладно, – она махнула рукой, – не будем больше мучить твою юную головку такими странными вывертами… ты лучше скажи, в Третьяковке уже побывала (в ту памятную первую ночь Дашуня поделилась с Татьяной своими планами – в первые же полгода обойти, как она сказала, «все московские музеи»)?

Дашуня с досадой тряхнула головой:

– Если бы! Все еще собираюсь. – Она оживилась. – Представляешь… – И разговор опять вернулся в привычное русло. Но то, что было сказано, не забылось. Во всяком случае, когда Дашуня всего несколько месяцев спустя, расцарапав пучком роз всю физиономию своему любезному работодателю, снова появилась в квартире Татьяны, она твердо знала, о чем будет просить свою так случайно повстречавшуюся на ее пути, но так прочно вошедшую в ее жизнь подругу…

С тех пор прошло почти три года. Татьяна окончила свой инженерно-экономический, прошла годичную стажировку в каком-то крутом агентстве и укатила в родной Саратов. Но Дашуня знала, что день, когда в полумраке кабинета она опустилась перед Его Высочеством на одно колено, вся покрывшись холодным потом от волнения, и вложила свои руки в его ладони, а затем то ли прошептала, то ли проблеяла слова вассальной клятвы, был самым важным днем в ее жизни…

После того как Дашуня разобралась со счетами за телефон, у нее осталось всего около тысячи рублей. А прожить на них надо было почти полторы недели. Вообще-то в среду ей должны были перечислить очередную порцию ежемесячного гранта, но как раз эта порция должна была почти полностью уйти на оплату счетов интернет-провайдера, в фитнес-клубе, а также курсов корейского языка и кунг-фу. А в Службе довольно строго следили за расходованием грантов. В принципе, гранты выделялись как раз именно на такие нужды, а где ты будешь жить и чем питаться, – это были сугубо твои личные проблемы. Но расчет выделяемых сумм происходил, так сказать, по средневзвешенному курсу, поэтому многие девчонки, побегав, разыскивали профильные курсы с существенно меньшей оплатой, а сэкономленные деньги тратили на другие нужды. В Службе смотрели на это сквозь пальцы, лишь бы был результат. А вот за результат спрашивали строго.

По итогам обучения в Службе устраивали свой собственный экзамен, и не дай бог было его провалить. Первый провал заканчивался предупреждением, а после второго неудачница просто вылетала из Службы эскорта. Впрочем, расставание было обставлено довольно мило. Девушку вызывала для беседы глава Службы госпожа Ирина Тучина и там, за чашкой чая, сообщала провалившейся, что по тем или иным причинам Служба эскорта больше не имеет возможности продолжать с ней сотрудничество. А поскольку беседа, как правило, заканчивалась еще и вручением конверта, так сказать, «за беспокойство», большинство уходило из Службы без тяжелого чувства, некоторые даже с радостью. Ну еще бы, для того, чтобы жить в ритме Службы, надо было обладать нечеловеческой усидчивостью, лошадиным здоровьем и невероятным потенциалом выживания. За прошедшие три года Дашуня успела довольно прилично выучить английский и казахский языки, в достаточной мере освоить компьютер (Word, Excel, три СУБДешки, Corel и пара графических редакторов покруче, а также простенькая САПР и, естественно, самые распространенные прикладные пакеты для Интернета), прослушать несколько курсов по искусствоведению, неплохо освоить профессии секретаря-референта, азы бухгалтерии и приобрести еще несколько крайне полезных навыков. А фитнес-клуб и самозащита без оружия были предусмотрены на все время работы в Службе. И все это без отрыва от учебы в институте, причем первая же «тройка» за семестр автоматически означала беседу с Тучиной… Однако надо было что-то срочно придумывать. Дашуня выудила из сумочки кредитку, с досадой взглянула на нее (к сожалению, на карте остался только неснижаемый остаток) и бросила ее обратно. В этот момент в сумочке запиликал мобильник. Дашуня сердито поморщилась, потому что сейчас любой звонок был для ее счетов буквально бронебойным, но все-таки достала трубку и поднесла к уху.

– Алло?

– Дашенька?

Дашуня вздрогнула. Это был голос госпожи Тучиной.

– Слушаю вас, Ирина Валентиновна.

– Ты не могла бы подъехать в офис?

– Сейчас?

– Да, желательно. Впрочем, если у тебя какие-нибудь неотложные дела…

– Нет-нет, – поспешно перебила Дашуня, – сейчас буду.

– Вот и хорошо.

Дашуня отключила мобильник и поспешно кинулась к бордюру, на ходу выбрасывая руку. Такси до офиса должно было обойтись ей рублей в триста, а то и триста пятьдесят, но деньги ее сейчас не волновали. Если ей позвонила Тучина, значит, для нее есть работа. И это решало все ее проблемы. Поневоле поверишь в божественное откровение.