великого первого императора людей, создавшего первую империю и в союзе с гномами и эльфами низвергшего темных богов. Так это было или нет, никто сейчас уже сказать не мог, но многие, в том числе и сами эльфы и гномы, соглашались, что красотой, великолепием и роскошью Высокий город вполне мог соперничать с городами эльфов и гномов. Ходили слухи, что Марелборо наложил на Высокий город могучие заклятия, охранявшие покой его обитателей. Притом во всех отношениях. Например, за тысячи лет его существования в Высоком городе не удалось построить ни одного нового дворца, хотя попытки предпринимались с завидной регулярностью. Время от времени какой-нибудь из особо приближенных к двору придворных выхлопатывал право вырубить часть огромного дворцового парка и построить себе уютный особнячок. Дровосеки принимались за дело – площадка расчищалась, затем к работе приступали каменщики. И тут начиналось самое интересное. Несмотря на то, что новое здание строилось на скальном основании, его фундамент начинал плыть, только что возведенные стены обрушивались, плиты, которыми мостился будущий двор, топорщились и находили одна на другую, каменные вазы-цветники трескались. Короче, через несколько недель безуспешных стараний возвести на вожделенном месте хоть что-то застройщики, как правило, сдавались и уводили рабочих. Проходил год, иногда два, и вырубка уже ничем не отличалась от остальной части парка. Каким образом на недавно вырубленном месте появлялись деревья лет ста от роду, судя по обхвату стволов, никто не знал (да и не особо стремился узнать). Так что дворцы и парки Высокого города сохранялись в первозданном виде со времен Марелборо.

Вокруг Высокого города располагался Большой город. Его стены были сложены из белого кирпича. В Большом городе жили вельможи, которым не посчастливилось обустроиться в Высоком городе, а также богатейшие купцы империи. Квартал Птичьи гнезда был обиталищем художников и музыкантов.

За стенами Большого города раскинулся Нижний город. Его стены были сложены из дикого камня людьми. Здесь жили простые граждане Эл-Северина…

Через полчаса повозки въехали на широкий, замощенный камнем двор столичного отделения торгового дома «Эрграй и партнеры». Садир Туран напряженно следил, как повозки протискиваются через узковатые ворота, не позволяя себе ни на минуту отвести взгляд.

– Ну что, десятник, вроде как все. Добрались, – сказал он с облегченным вздохом, когда последняя повозка въехала внутрь и тяжелые створы ворот сошлись.

Трой улыбнулся. Туран вытер лицо, тоже широко улыбнулся и неожиданно заявил:

– А знаешь, у меня это была, считай, самая спокойная поездка. Так что… давай вечерком посидим в «Клыках и рогах». Я угощаю.

Трой удивленно вскинул брови. Такой щедрости от прижимистого приказчика он не ожидал. Может, тот собирается…

Туран рассмеялся.

– Да не бойся. Условленное за конвой получишь сейчас же – в кассе, я приглашаю просто так, по дружбе.

Трой покраснел. Ну почему каждый, кому не лень, читает все, о чем он думает, по его лицу? И когда это кончится?

– А чего… посидим.

– Вот и хорошо! – обрадовался Туран и, соскользнув с седла, направился к повозкам. Их надо было еще разгрузить.

– Чего он от тебя хотел?

Трой повернулся. Гном тоже слез с лошади и стоял сзади, провожая старшего приказчика серьезным взглядом.

– А ничего, – пожал плечами Трой. – Просто предложил посидеть сегодня вечером в «Клыках и рогах».

– Понятно, будет уговаривать перейти в торговую стражу. – Гном хмыкнул. – Не соглашайся. Скукотища невероятная, да и платят не очень. К тому же семьи у тебя покамест нет…

– А при чем здесь семья?

Гном снисходительно усмехнулся.

– Понимаешь, десятник, когда ты переходишь в торговую стражу, то присягаешь главе торгового дома и его компаньонам. Ну вроде как вассальную клятву приносишь. И это означает, что они, в свою очередь, берут на себя обязательство заботиться о твоей семье, ежели… ну, ежели что с тобой произойдет. То есть, если тебя в каком конвое или при охране фактории орк там подколет или тролль, либо Каменный лоб дух из тебя вышибет, – твоей семье от торгового дома будет положена кое-какая пенсия. Не то чтобы очень, но с голоду не умрут. Так вот, под этой маркой жалованье они кладут своим стражникам не больно-то большое. А с другой стороны, стараются особо свою стражу под мечи да стрелы не подставлять. Кому интересно платить денежки, почитай, ни за что – человека-то уж нет, а денежки идут. Так что, где какая заваруха намечается, торгаши тут же наемников нанимают, а свою стражу ховают куда подальше. Вот я и говорю, служба это не больно денежная и скучная, а семьи у тебя нет, так что никакого интереса…

Трой задумался:

– Меня одного?

Гном кивнул:

– Скорее всего. Таких, как мы, пруд пруди, а про тебя уже истории рассказывают.

– Про меня? – Трой слегка порозовел. Гном расхохотался:

– Да ладно, десятник, сходи. Я этот кабачок знаю, не про наши души, дороговато. Но кормят там изрядно. Правда, отсюда далековато, так что дорогу запомни.

Гмалин оказался кругом прав. Садир Туран действительно предложил ему перейти в торговую стражу, и кухня в «Клыках и рогах» оказалась куда более изысканной, чем он до сих пор пробовал. Впрочем, для старшего приказчика вечер оказался бесполезным. Трой не собирался переходить в торговую стражу.

– Жаль-ж-жаль… Мне было приятно… с тобой работать. Ты умелый воин и… хороший командир. В торговой страже ты пошел бы д-далеко, возможно, даже стал бы капитаном… – Приказчик пригорюнился. Трою тоже стало жалко до слез, что он вот так, походя, обидел хорошего человека. С другой стороны, как можно бросить своих побратимов? – Ну что ж, если не хочешь… – Туран огорченно покачал головой (отчего едва не съехал с лавки на пол) и поднял руку, призывая хозяина. – Но если вдруг это… передумаешь – найди меня.

Когда они вышли из таверны, на улицы Эл-Северина уже опустилась ночь. Старший приказчик окинул взглядом улицу, освещенную ярко горящими фонарями, и, пошатнувшись, протянул Трою руку.

– Ну, я пошел.

– Так ведь… – Трою казалось, что он совершенно трезв, но язык отчего-то ворочался с некоторым трудом, а мысли слегка путались. – Я это… ну… наши же остановились в этом… как его… «Дубовом листе»… прямо напротив…

Садир Туран замотал головой:

– Неа… я домой. Мне в Нижний город… Дом у меня там… Уф. Хорошее крентольское. Эк пробрало! – И, на мгновение задержав руку Троя в своей (дабы восстановить равновесие), он, слегка покачиваясь, двинулся вниз по улице. Трой некоторое время постоял, щурясь и прикидывая, в какую сторону идти, затем вроде как уловил нужное направление и двинулся вперед, стараясь крепко ставить ноги и не качаться.

Пройдя пару кварталов, он свернул в переулок, который тускло освещался только парой свечных фонарей, висевших над ступенями домов побогаче…

Трой сразу и не понял, что происходит. Он был так занят тем, чтобы не шататься, что ничего вокруг себя не замечал. Но где-то сбоку мелькнула тень, и руки сработали инстинктивно: рывок, захват, хруст ломаемого запястья и… чей-то дикий вопль тут же вышиб весь хмель из мозгов Троя. Он выпустил вывернутую руку и отпрыгнул к стене, выхватывая радаганский нож, который предпочитал носить на поясе вместо обычного кинжала. В переулке кроме него находилось еще шестеро. Один валялся на земле, поскуливая и баюкая сломанную руку, еще трое стояли перед ним, выставив перед собой ножи и кинжалы, а четвертый, здоровенный амбал, находился чуть поодаль. Он был занят тем, что держал, заломив ей руки, какую-то женщину.

– Эй, парень, – заговорил один из троих, – ты поломал руку одному из моих людей, но я на тебя не в обиде. Жизнь – штука справедливая. Если разинул рот на добычу, а она оказалась тебе не по зубам, получи полной мерой. Так что, если ты быстренько покинешь этот переулок и забудешь о том, что видел, я не стану