более странно было появление этого человека здесь. Не думаю, что он является доверенным лицом генерала и прибыл всего лишь попить чайку, созерцая горный пейзаж восхитительной красоты, да между делом уточнить детали моего задания.

Я сел на стул и получил свою долю восхищенных взглядов. Как же. Удостоился личной беседы с Самим! Впору закатить глазки и сказать: «Ах!» Можно не просто «ах», а даже: «А-ах-х-х!!!» – и быстро- быстро записать в тетрадочку малейшие нюансы исторического события, дабы, рассказывая млеющим от счастья сопричастности внукам и правнукам, не упустить какую-нибудь чрезвычайно важную подробность. Целители – они же ведь почти небожители! Ну-ну, посмотрим, что сейчас скажет этот конкретный «небожитель».

Подскочивший гвардеец лакейски изогнулся, быстренько наполнил мою чашку ароматным очень недешевым чаем и отскочил, угодливо улыбаясь.

– Юноша, попей чайку, – обратился ко мне целитель. – И приготовься подумать над тем, что тебе скажут старшие и мудрые коллеги. Что ты забыл здесь, в горах? Неужели ностальгия по лоперским приключениям замучила? А детишек зачем прихватил?

Маленькие поросячьи глазки моего собеседника отражали, как в мутной воде, высокомерное пренебрежение с примесью легкой снисходительности. Примерно так же оценивающе смотрел бы огородный старожил на чахлый росток – что, мол, это такое? Пырей ползучий, который надо с корнем?.. Или будущий коллега, мясистый и разлапистый лопух, достойная смена?

Если посмотреть объективно, то ничего поросячьего в облике конкретного целителя не было. Это наше воображение инстинктивно, по первому впечатлению, строит фантом какого-нибудь зверя и накладывает его на человека. Часто, как ни странно, это впечатление оправдывается. Смотришь – ну совершеннейший бобер. И повадки бобриные, и характер по первым минутам разговора представляется истинно бобриным… А потом узнаешь, что этот человек постоянно что-то пилит, строгает и точит-точит- точит… А другой – хомяк, мягкий, добрый и запасливый… А почему запасливый? Да потому, что если его просят, то он не может отказать и, чтобы самому хоть что-то оставалось, вынужден запасать, запасать и запасать… Ошибки тоже бывают довольно часто. Грозно рыкающий лев на поверку оказывается зайцем, а бурундучок – медведем.

Во всяком случае не знаю, за что я мысленно наделил пятачком и хвостиком конкретного целителя. Поглядеть непредвзято – представительный, осанистый, холеный и породистый тип. В глазах его не было ни капли тупости и лени, которую обычно приписывают толстякам. Впрочем, на самом деле свинья – очень умное животное. Да и не смог бы никогда тупой и ленивый стать целителем. Наоборот, чувствовалось, что этот человек многое пережил, многое знает и умеет. Кроме того, владеет такой силищей, что все мы, вместе взятые, не сможем ему противостоять в течение даже минуты. Хотя насчет себя я уже не так уверен. Тем не менее – многовековой опыт и знания против неопытного, но зато полного целителя. Мы еще поборемся. Однако как он узнал о поездке? Неужели тайная организация генерала для них не тайна и с первых же наших шагов им уже все было известно?

На душе было муторно, но я все же решил бороться до конца и попытаться сохранить в тайне доверенное мне дело.

– Не понимаю, о чем вы, господин… э-э…

– Горзион, к вашим услугам, – снисходительно кивнул мне целитель. – Можешь так меня называть.

– Господин Горзион.

– Ладно. Не хочешь говорить – не надо. У нас еще будет время пообщаться. Не хочется зря тратить его. Короче, я иду с вами. В пути и поговорим.

– Но зачем, господин Горзион?

– Не могу же я отпустить сопляков одних в эти страшные пещеры, а из гвардейцев плохие няньки. Мои люди останутся здесь и присмотрят за лагерем. Охраны нам хватит. Две трети людей я бы вообще не тащил за собой, но меня все равно не послушают.

Целитель допил чай, встал с кресла и знаком что-то показал своим охранникам. Те выволокли из кучи вещей два больших мешка и положили их у ног своего подопечного.

– Филлиниан, прикажи своим людям прихватить мои припасы. Поход – это не повод отказывать себе в маленьких удовольствиях, а тем более не повод питаться всякой гадостью.

Избавиться от общества целителя не представлялось возможным. Даже если бы я ничего не знал ни о каких противоборствующих организациях, то все равно было очевидно – задержать или попросту отменить наш поход, хотя бы под предлогом заботы о студентах, для Горзиона ничего не стоит. Мало ли как повлияет на ребят близость странного места. С Лесиозой ничего не сделалось, но это не значит, что и с остальными ничего не случится. А вдруг, в отличие от нее, прочие студенты просто не готовы, не способны или не обладают необходимыми качествами, чтобы выдержать неизвестное воздействие? Оно ведь совершенно не изучено, и я сам всерьез опасаюсь возможной негативной реакции.

Задержка, думаю, будет весьма кстати для противников генерала. Им не составит труда добиться прямого запрета премьер-министра и короля на проведение эксперимента. С другой стороны, может, и к лучшему, что с нами будет опытный целитель – подстрахует в случае неприятностей, да и, надеюсь, он сможет, не в пример гвардейцам, гораздо эффективнее прикрыть от опасностей.

В конце вторых суток пути я выдвинулся в голову нашей длинной змеи-колонны, стараясь припомнить место нашего с лоперскими гостями ночлега. Все это время Горзион не отставал от меня, проводя на ходу воспитательную работу, и, надо признать, кое в чем он преуспел. Во всяком случае, ему удалось заронить зерно сомнения в мою многострадальную голову. Там оно и прорастало, как бамбук под булыжником.

Первое, что я с превеликим облегчением понял: целитель и иже с ним ни о какой тайной организации под эгидой КСОРа не подозревали.

– Можешь ничего не рассказывать. Мы знали, что генерал не успокоится, – говорил в тот же день, как вошли в туннель, Горзион. – При его одержимости любыми средствами увеличить число целителей он не мог не ухватиться за этот шанс. А вдруг да получится? Нам не пришлось никого выкрадывать и пытать – достаточно было проследить за тобой, поскольку без твоей скромной персоны, Филлиниан, ему явно никак не обойтись. Ну а проследить за тобой – дело несложное. Соответствующим методам, коллега, – со значением, растягивая последнее слово, произнес целитель, – мы тебя научим. Если, конечно, ты все правильно поймешь. Очень жаль, что эти дуболомы из КСОРа назначили тебе не тех наставников – этого трусливого червя Лабриано и идеалистку Греллиану. Но мы со временем это исправим. Так вот, мы узнали о твоей поездке в Бардинос и ни на секунду не поверили, что ты действительно едешь пить бардиньяк. На всякий случай подстраховались и пустили слух о твоем скором приезде, тем самым немножко подтолкнув народ к нужному решению – взвалить на тебя исцеление их родственников. Да еще и почти даром. Как видишь, у нас получилось. Кстати, тебе понравилась встреча? Быдло ликует. На руках носит… Казалось бы, что нам восторги бесталанных ничтожеств? Но, согласись, доставляет некоторое удовольствие.

Я пожал плечами и ничего не ответил. С одной стороны, для Горзиона, похоже, все нецелители – быдло, а с другой – без обожания этого презираемого им стада он жить не может. Иначе зачем выставлять жетон целителя напоказ и вести себя, словно ты один из богов, снизошедших на грешную землю?

– Ты ведь так и не исцелил всех, ведь верно? Зная тебя… Да-да, разумеется, мы собрали сведения, какой ты работоспособный, ответственный, знающий – эдакий идеал целителя… Так вот, зная тебя, я уверен: ты бы не поехал в горы, не разобравшись с последним больным. Однако решил ехать. Значит, не твое это было решение, а того, кто стоит за всей этой авантюрой. А уж узнать у горного мастера, откуда он вам рекомендовал начать, не представляло никаких трудностей – он был вне себя от счастья, что помог настоящему целителю. Вот так все просто, юноша. Не генералу играть со мной в секретность. У нас еще довоенный опыт и знания.

– Господин Горзион, можно вопрос?