Прошло, однако, не менее девяти дней, прежде чем императрица Чхунхян снова заговорила с принцессой Фэйянь о ее странном сне. Все эти девять дней в перламутровых и золотых дворцовых залах продолжались нескончаемые пиры и празднества; сотни сановников Жемчужного Завета приносили Фэйянь свое почтение и богатые дары. Вместе с императрицей Фэйянь то отправлялась на охоту в горы, то в плавание по главной реке Завета на огромном императорском корабле, то в паломничество по самым сокровенным и святым местам… Словом, Ют-Карахон-Отэ не давала своей гостье ни минуты поскучать и повспоминать родной Лунтан и мужа. Фэйянь, кстати, несколько раз хотела спросить императрицу Чхунхян, отчего та пригласила ее погостить без Баосюя, но каждый раз ее что-то останавливало, словно невидимая рука клала печать на уста принцессы.

Наконец наступил благословенный праздник ханоми — праздник любования распускающимися цветами вишен и слив. Императрица и принцесса, сопровождаемые огромной свитой, встречали этот праздник в священном Жемчужном Саду, куда недоступен был вход простым смертным. За вишнями и сливами в этом Саду ухаживали женщины-монахини, вступившие на путь монашества девственницами.

Цветение сотен и сотен деревьев вишен и слив невозможно описать никакими словами. Это словно сладкая греза наяву, словно пленительная музыка, исполняемая святыми небожителями, словно лестница в рай… И если до праздника ханоми Фэйянь относилась к Ют-Карахон-Отэ несколько настороженно, то теперь ее душа раскрылась всем и каждому. Фэйянь пленилась красотой и совершенством, той красотой и тем совершенством, за которые можно отдать собственную душу.

Праздник ханоми длился ровно пять дней — именно столько времени цветут вишни и сливы, а затем их пурпурные, розовые и белые лепестки начинают ароматным снегом осыпать землю. Эти пять дней императрица Чхунхян и принцесса Фэйянь провели в благословенной обители, выстроенной при Жемчужном Саде. В обители не допускались никакие шумные пиры и развлечения, и потому Фэйянь здесь впервые подумала, что приехала в Жемчужный Завет не зря. Кроме того, императрица узнала, что Фэйянь в совершенстве владеет каллиграфией, а потому просила молодую женщину написать то одно, то другое изречение какого-либо мудреца изысканным полетом кисти, и принцесса не отказывала в этом государыне, которую стала уважать за острый ум и живость характера.

Однажды императрица Чхунхян спросила:

— Правда ли то, что вы, жители Яшмовой Империи, верите, будто начертанный иероглиф способен изменить судьбу, созидать или разрушать, проклинать либо благословлять?

— Да, мы верим в это, — кивнула Фэйянь.

— И подтверждается ли ваша вера чудесами, исходящими от иероглифов? — чуть взволнованно спросила Ют-Карахон-Отэ.

— Подтверждается, — ответила принцесса. — Впрочем, мне думается, что если б и не было подтверждения чудесной силе иероглифов, люди все равно бы не расстались с верой, ибо вера необходима для того, кто имеет сердце и разум.

— Ах, милая принцесса, расскажите мне что-нибудь о чудесах, совершенных при помощи иероглифов! — воскликнула императрица, а Фэйянь подивилась такой ее пылкости.

Подивилась, но тем не менее поведала государыне Чхунхян историю о том, как во время битвы при реке Цанхе она сумела победить огромную рать Небесных Детей несколькими взмахами каллиграфической кисти… Впрочем, это была не единственная история, рассказанная принцессой государыне. Ют-Карахон-Отэ, похоже, охоча была до всяких житейских и удивительных историй. Фэйянь, в которой жило царственное простодушие ее отца, рассказала императрице Жемчужного Завета о том, как завоевала Яшмовую Империю узурпаторша Шэси, как самой Фэйянь приходилось жить у бедняков, терпеть нужду и голод, расти сиротой до тех пор, пока не пришел ее час отомстить за родителей и восстановить справедливость. Немало рассказов Фэйянь посвятила своему мужу — князю драконов Баосюю — и при этом призналась императрице, что очень тоскует по нему.

— Мне, право, жаль, что вы не пригласили моего супруга на праздник ханоми, — упомянула при этом принцесса как бы невзначай, на что императрица ответила:

— Разве нам с вами скучно вдвоем?

И Фэйянь поняла, что дальнейшие разговоры на эту тему будут просто неприличны.

Наряду с беседами обе высокородные дамы развлекались бесконечными прогулками под сенью цветущих вишен и еще игрой в мацэзян. Это была довольно сложная, но донельзя увлекательная игра. Ее знали в Яшмовой Империи, и принцесса удивилась, что и Жемчужный Завет подвержен страсти к этой игре. Более того, Фэйянь очень скоро поняла, что императрица Чхунхян весьма азартна.

Если с утра шел дождь, они садились за игровой стол сразу же после утренней трапезы и не покидали его до самого вечера. Слугам разрешалось приносить в игровую комнату лишь легкие закуски и вино. За игрой время летело незаметно, и если Фэйянь старалась сохранить самообладание и здравомыслие, то императрица Чхунхян буквально пылала азартом и желанием победить. Но до сих пор все их поединки оканчивались ничьей.

— Ничья! Как это досадно, хуже проигрыша! — однажды воскликнула Ют-Карахон-Отэ. — Верно, мы прогневили богов игры, что они посылают нам ничью.

Фэйянь на сей счет имела другое мнение, но предпочла промолчать.

— Нам нужно что-то поставить на кон, — продолжала Ют-Карахон-Отэ. — Что-то, что важно для каждой. И вот тогда пойдет настоящая игра!

— Но не уподобимся ли мы тем игрокам, что все состояние семьи проматывают в притонах и игорных домах? — с улыбкой спросила Фэйянь.

— О нет, конечно! — воодушевилась императрица. — Мы не станем ставить ни золота, ни иных богатств — к чему это, ведь мы обе обладаем несметными сокровищами. Давайте поставим на кон…

— Что?

— Желание! Исполнение желания! Любого, даже самого невероятного! -захлопала в ладоши императрица.

— Помилуйте, ваше величество, — благоразумно заметила принцесса Фэйянь. — Если вы потребуете от меня измены родине или супругу…

— Ну что вы! — возмутилась Ют-Карахон-Отэ. — Слава богам, мы с вами обе понимаем, что такое долг и честь, потому не будем требовать друг от друга невыполнимого. Говоря о невероятности желания, я имела в виду его странность или… забавность. Но уж никак не преступность! Согласны ли вы на такое условие? Играем на желание без измены?…

— Без измены — да, согласна, — сказала Фэйянь.

— Да будут милостивые боги нашими свидетелями! — воскликнула Ют-Карахон-Отэ.

И они начали новую игру.

Теперь, когда в игре появился новый интерес, она пошла медленнее, но напряженнее. Обе высокородные противницы просчитывали каждый свой ход, при этом следя за расположением фигур и главных звезд игры. И еще, конечно, каждая из них томилась вопросом: выполнения какого желания