по-вашему, мне это было нужно?

— Откровенно говоря, я не знаю, что и думать, — вкрадчиво заговорил следователь, но Лолу ничуть не обманула эта мягкость, — сами посудите, гражданка Чижова, сначала вы ссоритесь с Валерией Кликунец…

— Я с ней не ссорилась! — взвизгнула Лола.

— Ну, находитесь в сложных отношениях, — неохотно поправился следователь. — И вот ее находят убитой, причем в театре.

Лола стиснула зубы и злобно посмотрела на Крачкина, сообразив, к чему он клонит.

— Далее, — невозмутимо продолжал он, — вы ведь не станете отрицать, что с покойной Штукиной у вас были очень напряженные отношения.

— Она меня ненавидела, — пробормотала Лола.

— Вот-вот, и коллеги это подтверждают. Как-то странно получается, как только кто к вам плохо относится, так сразу же его находят убитым…

— Вы на что это намекаете? — Лола вскочила, с грохотом опрокинув стул.

— Я ни на что не намекаю, гражданка Чижова, я прямо говорю, — кротко произнес Крачкин.

У Лолы потемнело в глазах, она плюхнулась обратно на стул. Руки дрожали, и она вцепилась ими в столешницу. Глаза ее были прикованы к тяжелому письменному прибору, который стоял на столе у Крачкина со старосоветских времен. Если сейчас хватить его этим прибором по голове, высчитывала Лола, он сразу умрет или не сразу? А может, вообще не умрет, череп-то небось крепкий…

— Позвольте мне уйти, — еле слышно попросила Лола, чуть успокоившись, — мне что-то нехорошо…

Следователь поглядел на нее очень внимательно, отметил нездоровую бледность, синяки под глазами и молча подписал пропуск.

Лола побрела по коридору, глядя вперед невидящими глазами. Еще несколько таких допросов, и она признается, что убила Валерию, а заодно и Лизку Штукину. В общем-то следователь даже не очень на нее давит, просто нервы не в порядке, очень эта история ее подкосила.

Ноги дрожали в коленях, Лола выползла на лестницу и огляделась в поисках места для курения. Курит она, конечно, недопустимо много, в ее профессии это не приветствуется, потому что голос охрипнет, и цвет лица испортится, и вообще курение — яд, капля никотина убивает лошадь, но что делать, Лола должна успокоиться. Принимать успокоительные таблетки она не может, потому что голова становится тяжелой, за руль не сядешь… Хотя ей больше не за что садиться…

Поднявшись на пролет выше, Лола увидела на подоконнике жестяное блюдечко с двумя окурками и табличку: «Курить здесь, только здесь и больше нигде». Лола достала сигарету и прислонилась к подоконнику, потому что ноги ее не держали. Откуда-то сверху протянулась рука с зажигалкой, и громкий голос пророкотал:

— Прошу вас!

— Спасибо, — Лола прикурила, не поднимая глаз. Ботинки сорок пятого раздвижного размера потоптались немного рядом и остановились.

— Что-то вы сегодня невесело выглядите, — участливо произнес капитан Сойка, — бледная такая…

— С чего мне веселиться-то? — хмыкнула Лола. — С какой-такой радости?

— От Васи идете, — догадался Сойка, — расстроил он вас…

Оттого ли, что сегодня капитан видел Лолу не в театральном, а в обычном костюме, она гораздо больше ему нравилась, и он по-человечески ее пожалел.

— Зря вы это, — продолжал он, — разберемся мы с этим делом, и не будет к вам никаких претензий.

— Как у вас все просто! — вздохнула Лола. — Вы это Крачкину скажите. А то он улики все какие-то ищет против меня, в то время как настоящий преступник разгуливает на свободе. Вы-то хоть работаете? Ну, поискали бы в ее окружении… не только же в театре у нее знакомые были. Муж опять же…

— Вы откуда знаете про мужа? — полюбопытствовал капитан.

Лола прикусила было язык, но вовремя вспомнила, что она видела Аветисова здесь, у следователя, и честно об этом рассказала капитану.

— Вряд ли муж тут причастен, — протянул Сойка, прикуривая вторую сигарету, ему не хотелось уходить, — он ничего не выигрывает от смерти бывшей жены. Богатства там особенного не было…

— Как — не было? А драгоценности? — вскрикнула Лола.

— Понимаете… да в общем-то вам я, наверное, могу сказать… — промямлил Сойка, — драгоценности все оказались поддельными. Сделаны, конечно, хорошо, кто не разбирается, не отличит от настоящих, но — поддельные.

— Что?! — Лола с размаху запустила окурок в дальний угол. — Что вы такое говорите? Она же хвасталась своими знаменитыми побрякушками направо и налево! И змейка тоже фальшивая?

— Разумеется, — Сойка снисходительно улыбнулся, — с нее-то все и началось. А я еще сперва удивился рассказу вахтерши — дескать, Валерия Борисовна так спокойно ей сообщила, что потеряла дорогую антикварную вещь. Если бы вы потеряли такую брошку, как бы вы себя вели?

— Была бы в шоке, — призналась Лола, — впрочем, я и сейчас в шоке. Ну надо же, всех провела Валерия!

— Я не о ней хотел сказать, — насупился капитан, — вы уверены, что ничего не можете сообщить нам об этом деле?

— Я ничего не знаю, а почему вы спрашиваете? — насторожилась Лола.

— Потому что отравленные розы в вашей гримерной показывают, что Штукина была убита совершенно случайно, а на самом деле охотились за вами. Машина ваша опять же… взорвалась.

— Откуда вы знаете про машину? Я не заявляла…

— А зря, — жестко заметил капитан, — нужно было заявить.

Лола пожала плечами, этот жест вошел у нее в привычку.

Запищал мобильник.

— Ты идешь? — спросил изнывающий от ожидания Леня.

— Иду! — она улыбнулась капитану на прощанье и побежала по лестнице.