мотострелковой дивизии, дислоцировавшейся в Джабаль-Уссарадже.
Месяц ушел на адаптацию к местному климату, воде, еде и изучению правил и порядков несения службы в боевых условиях. Любая царапина начинала гнить, разрастаться, угрожая заражением крови. От воды, которой даже в полку не всегда можно было разжиться, всех мучила слабость желудка.
От еды — жуткая изжога. Фляга, наполненная чаем из верблюжьей колючки после завтрака, предательски быстро заканчивалась, заставляя мучительно отсчитывать часы, оставшиеся до обеда. Эти первые бытовые испытания позволили понять, кто рядом с тобой, а дружба, которая там завязывалась, пронесена до сегодняшних дней.
В начале декабря вызывает меня командир разведроты и сообщает, что переводит меня в ремонтную роту. В расстроенных чувствах спрашиваю: «За что, почему?». Сначала ДИГБ, потом разведка, а теперь вообще — ремрота! «Ты, — говорит, — не кипятись, ты человек образованный, из Москвы, за плечами 2 курса технического ВУЗа, ленинградскую «учебку» по ремонту артвооружения заканчивал, «пушечного мяса» у нас и так хватает. Нам специалисты нужны! А проявить себя можно в любом месте». Так я попал в ремроту, во взвод по ремонту вооружения, где опять пришлось выстраивать отношения.
Надо признать, что «москвичей» там не жаловали, отношение к ним со стороны сослуживцев было изначально предвзятое. То, что ты не хуже других, приходилось доказывать делом, словом и кулаком — для каждого свой аргумент.
За две недели до нового года, вызывает меня командир взвода старший прапорщик Васильев Н.В. и говорит: «Срочно собирайся, поедешь в артиллерийский батальон в Гульбахар. Необходимо отремонтировать две гаубицы. Даю тебе два ящика абсолютно нового ЗИЛа (запчасти, инструменты, принадлежности) — головой за него отвечаешь».
Еду я на броне БТРа с ребятами с этой батареи, про жизнь и службу говорим, а самого гложет мысль — что делать? Как с задачей справиться? В учебке знания-то поверхностные получил, там ведь больше внимание строевой, караулу и хозработам уделялось!
Несмотря на то, что все мужики там были старшего призыва, встретили меня как родного: и стол накрыли, и кровать в землянке лучшую дали. А лучшее место в землянке — у самого выхода, потому что тому, кто в самой её глубине, очень сложно по узким проходам выбираться, да и засыпать может.
Если чего-нибудь надо, только скажи, главное помоги, отремонтируй — ты ведь специалист. Да, думаю, попал, так попал. Стал я проверять гаубицы. Две из четырёх работали нормально, а у двух других были проблемы с давлением в накатнике, с тормозом отката и затвором. Делать нечего, пришлось спрашивать у командира батареи, есть ли литература, которая помогла бы мне разобраться в ремонте гаубиц. Есть, говорит. Книги дал и заверил, что при первой же просьбе предоставит людей и всё необходимое. Чинить надо было срочно, потому что огонь батареи не в полной мере мог подавлять очаги сопротивления противника. К тому же, практически каждую ночь шёл обстрел с чарикарской зелёнки (зелёная часть низины). В течение двух дней я изучал строение гаубиц, и совместными усилиями задача была выполнена. Когда я вернулся в свою часть, то узнал, что обо мне уже сообщили как о хорошем специалисте и перед строем вынесли благодарность.
А сразу после Нового года меня ждало новое задание: надо отремонтировать пушку танка. А уж это определённо было тем, что я даже близко не изучал… Дали напарника — Темченко Александра, с которым мы приехали на танковую заставу. Танк, пушку которого необходимо было отремонтировать, уже давно был без двигателя и служил просто стационарной пушкой. Я быстро нашёл неполадку: сломался механизм отката снаряда. Выстрел не произошел, снаряд заклинило, и, пока он ожидал нас, успел покрыться ржавчиной. Прежде чем чинить, надо удалить снаряд. А как его удалить? Решили с помощью домкрата откат полностью произвести, вытащить снаряд. Доложил о нашем плане командиру роты этой танковой заставы. «Нет, — говорит, — рабочих домкратов». Держи ключ от сарая, может, там найдётся что-то пригодное». Так, из нескольких нерабочих домкратов мы с напарником собрали один рабочий. Наш план сработал, и снаряд мы вытащили. А дальше дело уже само пошло.
Эти примеры иллюстрируют, как приходилось включать солдатскую смекалку, чтобы выполнить поставленную задачу. И подобных эпизодов можно рассказать много. Пришлось освоить ремонт всего стрелкового оружия от автомата до систем реактивного залпового огня «Град». Попадалось и трофейное оружие: непонятно как оказавшийся у них наш ППШ времен Великой Отечественной войны и английская дальнобойная винтовка «Бур» со времен англо-афганской войны. Часто приходилось делать практически невыполнимые задания.
Однажды командир моей роты принёс останки нашего автомата АК-74. Автомат мало того, что сгорел, его потом и танк переехал. Главная проблема была в стволе автомата: он был погнут, а выгибать приходилось, можно сказать, на коленке. Но автомат мы сделали, и он даже стрелял. Правда, точность и прицельность у него оставляли желать лучшего, но он же работал!
Когда на каких-то отдалённых заставах ломается оружие, для них это смерти подобно. Особенно, если это крупнокалиберный пулемёт или миномет «Василек», которые в основном и использовали для подавления противника.
Помню, отправишься на заставу, расположенную на вершине горы часов в шесть утра, а дойдёшь до этой точки только к вечеру. Поднимаешься по горной тропе, озираешься, как бы на мину не наступить или в засаду не попасть. Идешь «весь в мыле», по пути скидываешь теплую одежду, а когда до заставы рукой подать и бронежилет оставишь, но главное — инструмент и крупнокалиберный пулемет в разобранном виде за спиной тащишь. Наконец дошел, сил нет, темнеет, но надо работать. Мокрая, после подъема, от пота х/б, на ледяном ветру превращается в ледяной панцирь, заставляя с сожалением вспоминать об оставленном где-то на половине пути теплом бушлате.
Но время не ждет, надо все сделать до сумерек! Спускаться приходится уже в кромешной темноте. Люди, конечно, безумно были благодарны, потому что без исправного оружия невозможно было ни защищаться, ни вести боевые действия. Так что ремонтников оружия очень уважали и ценили. Нас было не много, тех, кто мог, справится с нестандартной задачей. Возможно, поэтому я был представлен к медали «За боевые заслуги».
Война такая штука, что никогда не знаешь, что ждет тебя впереди. Но и находиться в постоянном напряжении, никаких человеческих сил не хватит. Помню, был однажды случай. Едем на нашей ремонтной «летучке», «ЗИЛ-131», на задание. Видим, по дороге идут двое местных в форме «Царандоя» (народная милиция). Вдруг один из них резко скидывает с плеча гранатомёт, целится в меня. Я понял, что физически никаких действий предпринять не успею. Оставалось только наблюдать. В ту минуту для меня всё замерло. Ну всё, думаю, приехали! И вдруг этот человек подмигнул мне, опустил гранатомёт, и мы спокойно продолжили наш путь в некотором шоке.
Если вспомнить, поймать пулю можно было везде. Например, когда орудие отремонтировано, его надо испытать: стреляет или нет. А куда? По зелёнке, больше некуда. И тут раз — свист мимо ушей, шлепки металла по броне. Значит, с зелёнки снайпер работает. Одно время даже собирал эти кусочки свинца, вспоминая слова из песни Юрия Визбора: «…уже изготовлены пули, что мимо тебя пролетят…» Пуля, которая свистит, всегда летит мимо. Пулю, которая летит в тебя, никогда не услышать.
В общем — везло и, хотя ранений не было, в госпитале я побывал. Эпидемии желтухи в Афганистане проходили, как правило, осенью. Людей косило массово. 25 октября 1988 г. заболел и я. Попал в Баграмский госпиталь. В госпиталях под каждую болезнь был свой модуль, но меня поместили в модуль для больных тифом, поскольку для больных гепатитом был уже переполнен. Мне повезло, потому что я был в палате, но так как больные все продолжали поступать, их располагали прямо на матрасах в коридоре. Прямо там ставили капельницы, кололи лекарства. Десять дней я отлежал в госпитале, на одиннадцатый с утра поставили последнюю капельницу, меня — на броню, и я снова был в полку с предписанием диетического питания, режима и так далее. Но какой уж тут режим да диетическое питание!
Это было как раз 7 ноября, в день Октябрьской революции. В полку на праздник решили устроить различные турниры, в том числе шахматный. Шахматам я научился, наблюдая за игрой взрослых мужчин, в старшей группе детского сада. От чего бы и не поучаствовать? К тому же призом за первое и второе место
