Я родился в 1965 году в городе Москве, на Красной Пресне, в семье рабочих. Закончил в 1982 году среднюю общеобразовательную школу № 312 Бауманского района. Член ВЖСМ

С 5 класса принимал участие в работе школьного музея юных героев-подполыциков Краснодона «Молодая гвардия». Вели активную переписку с родными и близкими, организовывали встречи, проводили беседы, экскурсии в музее. Шефствовали над могилой молодогвардейца Георгия Минаевича Арутюнянца на Новодевичьем кладбище в городе Москве. В 1980 году за активную работу в патриотическом воспитании молодежи наш класс был награжден поездкой в Польскую народную республику для посещения в городе Жешув могилы командира подпольной комсомольской организации Ивана Туркенича, смертельно раненого в августе 1944 года в бою за Польский город Глогув. В одном из лицеев города произошла наша встреча с учащимися старших классов, которые шефствовали над захоронениями советских воинов времен Великой Отечественной войны.

Всей своей жизнью молодогвардейцы завещали нам живым, безграничную любовь к Родине и народу, безупречное выполнение своего долга.

После окончания школы поступил в Московский радиотехнический техникум имени A.A. Расплетина. В ряды Советской армии призван Ворошиловским РВК города Москвы 11 мая 1983 года со второго курса. Направлен в Краснознаменный Туркестанский военный округ в артиллерийскую учебную часть в городе Ашхабаде. Прослужил в учебной минометной батарее недолго, три дня, после прохождения медицинской комиссии переведен в «дикую дивизию» из-за плохого зрения. В эту «дивизию» направлялись новобранцы, непригодные для службы в артиллерии и ожидающие, куда их направят для дальнейшего прохождения службы.

Через две недели моя судьба была решена. Вечером после ужина нас «дикарей», строем проведя через весь город, привели на железнодорожный вокзал, посадили в вагон, и поезд доставил нас в Ташкент и далее электричкой в Чирчик. По прибытии на место командиры решали вопрос «по какому принципу нас делить», решение приняли по военному четкое: первая шеренга идет в повара, вторая в пекари. Присягу принял 5 июня. В течение пяти месяцев изучал уставы, занимался физической и строевой подготовкой, ходил в наряды по кухне, на КПП и в караул. Изучал теоретический и практический курс хлебопечения на базе 81-й учебной хлебопекарни. Выезжал на полигон для освоения навыков работы на полевой хлебопекарне.

Однажды во время выпечки упала люлька с выпекаемым хлебом. Необходимо срочно вынуть хлеб и произвести ремонт печи. Для этого пришлось вместе с дежурным электриком забраться по пояс в горячую печь. А чтобы не получить ожоги мы надели бушлат и ушанку, вынимали продукцию вручную. После данной процедуры знойный узбекский полдень нам показался холодным и мокрым, так как пот в это время струился рекой.

Помимо выпечки мы производили сушку сухарей для отправки в ДРА. А также помогали местному крестьянству в уборке лука и яблок. На политзанятиях нам рассказывали о том, как почетно и ответственно служить в Афганистане, куда направляют самых лучших и дисциплинированных солдат. Нам говорили — лучше воевать на чужой территории, чем на своей. Правоту этих слов доказала последующая история нашей страны.

По окончанию обучения нас направили для дальнейшего прохождения службы в различные воинские части. Первая партия новоиспеченных хлебопеков прибыла в аэропорт города Ташкента, от которого до места службы тридцать минут полета на Ту-154.

И вот я в небе. Под крылом самолета горы сменялись полями, городами. Место, где будет проходить моя служба довольно тихое и красивое, кругом горы, а чуть ниже виднеется город Кабул. С этого момента начались суровые армейские будни на стационарном хлебозаводе в/ч. п.п. 84 641-X (27 ГХП — гарнизонная хлебопекарня). Все расписано по часам — подъем, завтрак, заступление на смену, душ, ужин, отбой. Выпекаем хлеб в две смены, неделю ходим в ночь, неделю в день, пересменка проходит в воскресенье. Наш завод снабжал хлебом части гарнизона города и штаб 40-й армии, который был нам хорошо виден. В одну из смен сломалась тестоделительная машина и в течение недели тесто формовали вручную, отчего выпечка получается гораздо вкуснее. После восстановления работоспособности машины каждую ночную смену одну выпечку продолжали формовать вручную, так как этот вид выпечки был оценен руководством.

По окончании смены приползали в казарму, которая представляла собой армейскую палатку на 40 человек, выжитые как лимон и, коснувшись подушки, моментально засыпали. Из-за местного климата и жары у печи кожа на руках и ногах трескалась, небольшие порезы, ожоги нагнаивались и подолгу не заживали.

Первое время вода была у нас привозная из цистерны со своеобразным запахом и вкусом. В конце года провели водопровод. По субботам мы ходили в баню, печь которой была устроена из топки списанной полевой печи, обложенной камнями. Таким образом, решалась проблема со вшами.

В конце месяца нам выдавали 9 рублей чеками, которые мы тратили на сладости. Табак получали отдельно, который лежал в казарме в большом ящике. Питание было однотипное: щи да каша. Хотелось чего-нибудь домашнего, вкусненького.

Для работы хлебозавода из Союза приходила колонна с мукой, которую приходилось разгружать отдыхающей смене. На одном из мешков вместо этикетки «мука» была этикетка «манка». Обрадованные, что поедим манной каши, мы вскрыли мешок, в котором оказалась мука. Кто-то вспомнил, что видел такую