И вдруг непонятно как, но у них получилось — то была суть всего, что пытался сделать Уиллард — стало ясно, что внутри нового тройного существа сохранилась частичка прежней Эмоционали. Едва заметное колыхание ткани, и зритель начинал понимать, что поражение пока не окончательное.
Эмоциональ, запертая внутри существа более высокого порядка, еще не сдалась. Борьба будет продолжаться.
Вся группа смотрела завершенную компьюдраму — впервые целиком, а не в виде набора отрывков, — и внимательно оценивала, не требуется ли где перестановка или редактирование. («Не сейчас, — подумал Уиллард, — только не сейчас. Потом, когда приду в себя и смогу оценить работу более объективно».)
Сгорбившись, он сидел в кресле. Он вложил в это слишком большую часть своей души. Ему казалось, что компьюдрама содержит все, что он хотел в нее вложить, и что он сделал все, что хотел; но насколько его благие пожелания отличаются от действительности?
Когда действие завершилось и последний трепещущий подсознательный крик побежденной, и в то же время непобежденной Эмоционали стих, он произнес лишь одно слово:
— Итак?
— Это почти так же хорошо, как «Король Лир», Джонас, — сказала Кэткарт.
Все вокруг забормотали, соглашаясь, и Уиллард недоверчиво огляделся. А что им, в любом случае, оставалось сказать?
Он поймал взгляд Грегори Лабориана. Писатель молчал, лицо его оставалось бесстрастным.
Губы Уилларда сжались. От него, по крайней мере, он мог услышать мнение, подкрепленное — или не подкрепленное — золотом. Уиллард уже получил его сто тысяч. И сейчас он узнает, суждено ли им остаться электронными деньгами, запертыми в его карточке.
Он поднялся и повелительно — от неуверенности — произнес:
— Лабориан, я хочу поговорить с вами в моем кабинете.
Они сидели наедине впервые с того дня, когда началась работа над компьюдрамой.
— Итак, что вы думаете, господин Лабориан? — спросил Уиллард.
— Женщина, которая создавала подсознательный фон, сказала, что получилось почти столь же хорошо, как и в «Короле Лире», — улыбнулся Лабориан.
— Да, я слышал.
— Она совершенно не права.
— Таково ваше мнение?
— Да. А сейчас важно именно мое мнение. Так вот, она совершенно не права. «Три в одном» получились у вас гораздо лучше, чем «Король Лир».
— Лучше? — На усталом лице Уилларда появилась улыбка.
— Гораздо лучше. Посудите сами, с каким материалом вы работали, создавая «Короля Лира». Уильям Шекспир снабдил вас поющими словами, которые сами по себе музыка; он же одарил вас персонажами, которые, независимо от того, добры они или злы, сильны или слабы, умны или глупы, верны или склонны к предательству, всегда и во всем ярче и крупнее обычных людей; Уильям Шекспир переплел две сюжетные линии, которые взаимно усиливали друг друга, и тем самым полностью овладел сердцами зрителей.
Каким стал ваш вклад в «Короля Лира»? Вы добавили нюансы, о которых Шекспир не имел, чисто по техническим причинам, ни малейшего понятия и даже мечтать о них не мог; но все эти изощренные технические штучки, оказавшиеся по силам вашей команде и вашему таланту, лишь кое-что добавили к шедевру литературного гения всех времен, трудившегося на вершине своего таланта.
Но, взявшись за «Три в одном», вы стали работать с моими словами, которые отнюдь не пели, с моими персонажами, которые далеко не величественны, и с моим, далеко не блистательным сюжетом. Вы работали со мной, писателем-ремесленником, и создали нечто великое — то, о чем будут помнить еще долго после моей смерти. Благодаря вам хотя бы одна моя книга обрела бессмертие.
Верните мне мои электронные сто тысяч, господин Уиллард, и я вручу вам это.
Когда сто тысяч глободолларов были переведены с одной карточки на другую, Лабориан с усилием поднял пухлый портфель, поставил его на стол и открыл. Из него он достал коробку с крышкой на крючочке. Он аккуратно отодвинул крючочек и поднял крышку. В коробке заблестели золотые монеты с отчеканенным изображением Земли — западное полушарие на одной стороне, а восточное на другой. Двести крупных золотых монет, каждая стоимостью пятьсот глободолларов.
Восхищенный Уиллард взял одну из них. Она весила примерно унцию с четвертью. Он подбросил ее и поймал.
— Какая красота, — сказал он.
— Все это ваше, господин Уиллард, — сказал Лабориан. — Спасибо, что сотворили для меня компьюдраму. Она стоит каждой из этих золотых монет.
Уиллард помолчал, глядя на золото, и сказал:
— Вы соблазнили меня создать компьюдраму по вашей книге, предложив это золото. Чтобы получить его, я до предела напряг все свои таланты и превзошел самого себя. Спасибо вам за это. И вы правы — такое наслаждение стоило каждой из этих золотых монет.
Он положил монету в коробку и закрыл крышку. Потом поднял коробку и протянул ее Лабориану.
Примечания
1
Вперед, дети родины, наступил день славы. Против нас тирания развернула свое кровавое знамя. «La Marseillaise» (фр.)
2
Здесь и далее цитируется «Король Лир» в переводе О. Сороки.
