ученые продолжали работу с ранее полученным Лю материалом. Один из этих ученых, Ло Чжэньюй, как рассказывают, закрывшийся от посторонних в своей комнате на 40 дней, смог разложить содержание надписей на их основные составляющие, такие как имена или названия. Ло Чжэньюй разгадал также и способ определения предсказания. Послание писали на кости, обычно воловьей лопатке или на черепашьем панцире, а с другой стороны сверлили маленькое овальной формы углубление. Прикладывая к углублению острие нагретого предмета, оракулы получали трещины на противоположной стороне кости или панциря. По форме излома предсказатель «читал» ответ на послание. Иногда оракул писал лишь послание, временами добавлялся ответ, порой записывалось подтверждение со ссылкой на результат.
Только царь мог заниматься гаданием. В своих посланиях он спрашивал о вероятности исполнения его желания, о болезнях, предстоящем рождении наследника и даже о зубной боли. Но чаще гадания посвящались жертвоприношениям, войнам, путешествиям, охоте, погоде и урожаю – делам, имеющим общественное значение, а не личным проблемам правителя. Практика использования гадальных костей, вероятно, берет свое начало в желании получить покровительство предков царя. Хотя, по-видимому, смысл формы излома часто приходилось толковать придворному предсказателю, иногда прорицал и сам царь. Анализ имен прорицателей показывает, что за время правления царей династии Шан у них на службе побывало не менее ста двадцати оракулов.
Благодаря находкам гадальных костей царя У Дина стало возможным определить масштабы деятельности Фу Хао, в том числе ее участие в войнах. Надпись на одной кости гласит: «Царь собрал свои войска и будет вести войну в этом году против Ту Фана вместе с Фу Хао, которой он поручил командование. Может ли он надеяться на покровительство?»
Торговцы антиквариатом упорно хранили в секрете информацию об источниках получения гадальных костей. Но Л о Чжэньюй продолжал их поиски. Сопоставляя факты и ведя тщательные поиски, Ло смог указать точное место, откуда выкапывали кости: деревню Сяотунь вблизи Аньяна, район, который уже давно называли Руины Иня.
Талантливый молодой помощник Ло, Ван Говэй, смог реконструировать генеалогию царей Шан, используя надписи на гадальных костях. В своей научной статье он дал список царей, почти идентичный списку, составленному двумя тысячами лет ранее Сымом Цянем, что можно считать убедительным доказательством того, что этот признанный историк дал действительно точное описание особенностей китайской культуры той эпохи, которая предшествовала династии Чжоу.
Первое научное учреждение Китая – Китайская академия (Академия Синика) была основана двумя годами позже и в качестве одной из приоритетных задач выдвинула тщательное исследование гадальных костей. В Аньян академией был направлен исследователь Дун Цзобинь, который получил инструкции определить точное место, являющееся источником костей. По его сообщениям, на землях всех крестьянских хозяйств вдоль берегов реки Хуанхэ встречаются гадальные кости и каждая деревенская семья имеет у себя некоторое их количество.
В своих заметках Дун писал, что через два дня после приезда в Аньян он нанял «маленького мальчика», чтобы тот показал ему то, что не хотели показывать взрослые, и «малыш указал на песчаный холм и заявил, что гадальные кости выкапывают из него». Восточный склон этого широкого холма, расположенного к северу от деревни Сяотунь, берет свое начало у речного берега; вершина его покрыта желтой травой. Когда Дун исследовал местность, то слова мальчика нашли подтверждение. Дун писал: «После тщательного обследования западной стороны песчаного холма вблизи хлопкового поля я обнаружил десять недавно вырытых и снова засыпанных ям».
Дун, которому помогали работники с местных ферм и шесть его коллег, раскапывал холм всю осень. Когда Дун и его команда закончили сезон раскопок, они вернулись, привезя с собой 784 кости с надписями и возросшую уверенность в том, что там можно найти что-то еще более важное. И в «Бамбуковых анналах», и в «Исторических записках» Сыма Цяня были предположения, что в этом районе находилась столица Шан. Даже отсутствие доказательств в древних манускриптах не могло заставить Дуна отказаться от предположения, что такая масса гадальных костей находится не у престола властителей династии Шан. Свой доклад он закончил словами: «Раскопки со стороны специалистов национальных научных учреждений должны быть предприняты безотлагательно», чем ускорил следующие шаги археологов.
Вскоре после раскопок Дун Цзобиня, в декабре 1928 года, Институт истории и филологии Китайской академии организовал отдел археологии под руководством Ли Цзи, тридцатитрехлетнего антрополога, обучавшегося в Гарвардском университете, который взял в свои руки руководство раскопками в Аньяне. В весенний и осенний сезоны 1929 года Ли снарядил в Аньян две экспедиции, которые финансировались из фондов Художественной галереи Фрир Смитсоновского института города Вашингтона и использовали в своей работе археологические методы, которые в настоящее время широко применяются во всем мире. Перед началом своих первых главных раскопок Ли провел топографическую разведку местности совместно с членами своей команды, состоявшей из шестнадцати человек и включавшей в свой состав некоторых будущих ведущих археологов Китая.
С весны 1929 года раскопки в Аньяне шли полным ходом, хоть и в очень тяжелых условиях. Зимы бывали настолько холодными, а летом стояла такая жара, что раскопки можно было вести только весной и осенью, в сезоны ветров. Об этих ветрах писал американец X. Крил, посетивший раскопки в Аньяне: «Слой летящей желтой пыли настолько густой, что едва можно разглядеть что-либо на расстоянии в 10 футов.
Без защитных очков не обойтись. В защитных очках, под порывами ветра, способными сбросить любого на дно тридцатифутовой ямы, наблюдать за работой многих людей и в то же время делать короткие записи научного характера – занятие для археолога не из легких».
Бандиты, которыми становились обедневшие крестьяне из окрестных районов, были еще одной опасной проблемой. Некоторые из них наживались не столько на гадальных костях, добытых из-под земли, сколько благодаря продаже прекрасных бронзовых сосудов династии Шан, похищенных из гробниц. Один из таких бронзовых сосудов продавался в Пекине торговцем антиквариата, по словам Крила, за 50 тысяч долларов, сумму, по меркам 1935 года, большую. Крил обратил внимание на то, что для крестьянина «богатство приносит опасность, а не счастье». Быстро ставшие зажиточными крестьяне, разбогатевшие на сбыте антиквариата, как он пишет, «не смеют выходить за порог своего дома в дневное время, боясь, что их похитят и будут требовать огромный выкуп».
Полиция и солдаты, охранявшие места раскопок, только увеличивали возмущение местных жителей, видевших себя лишенными археологами того, что принадлежит им по праву. Крила предупреждали о существовании некоего тайного общества, которое, по слухам, было создано для осуществления убийства руководителя раскопок. Помимо этого, археологи столкнулись с яростной оппозицией, состоявшей из уважаемых китайцев, противников любых раскопок, которые могут потревожить прах мертвых независимо от того, насколько древним является захоронение.
Несмотря на трудности, археологи продолжали упорно работать, и в сезон раскопок 1931 года, когда начали вскрывать фундамент трех главных комплексов построек, их ждала удача. Самый северный из них впоследствии назвали комплексом строений царского рода. Он располагался на берегу протекавшей здесь реки и состоял из пятнадцати крупных построек прямоугольной и квадратной формы. Их основаниями были участки утрамбованной земли толщиной до десяти футов. Ряды валунов, воздвигнутые на утрамбованной почве, наводили на мысль, что здесь были установлены деревянные столбы, поддерживавшие потолочные балки. Поражал размер некоторых сооружений. Одно строение имело в длину 280 футов, а в ширину – почти 50 и должно было, возвышаясь на равнинном ландшафте Аньяна, внушать ощущение могущества. Рядом с остатками фундамента этих сооружений были разбросаны остатки более скромных строений – маленьких круглых или квадратных ям в земле, в которых, вероятно, жили рабочие и слуги.
После нескольких сезонов раскопок археологи столкнулись с тем, что заставило их испытать страх: в земле лежало множество скелетов – свидетельство человеческих жертвоприношений. Согласно записям Ли Цзи, тогда ученые впервые обнаружили «неоспоримые подтверждения этого варварского обычая».
Самые важные раскопки начались осенью 1934 года на другом берегу реки к северо-западу от главного места раскопок в Аньяне. Раскопками в это время руководил Лян Сыюн, один из членов полевой команды Ли Цзи. Зная, что за последнее время там крупно поживились грабители могил, Лян решает перенести основную работу в это место – «важное решение», напишет Ли Цзи по поводу этой перемены. Четыре огромные гробницы были раскопаны за сезон 1934 года. За следующие 3 года были обнаружены еще шесть,
