Росу, выпадающую при этом на землю, люди называют медвяной, и ею кормятся пчелы».

Согласно Большой советской энциклопедии, «медвяная роса, выпот сахаристого сока главным образом на листьях некоторых лиственных деревьев и хвое ели. Выделяется ночью и утром. Образование М. р. усиливается при резких колебаниях температуры и влажности воздуха. Пчелы иногда собирают М. р. вместо цветочного нектара, с которым она сходна по составу, но в ней меньше перевариваемых пчелами сахаров…»

Как уже было отмечено, в рамках обычая первоначально важно не собственно опьянение, то есть утрата возможности контролировать себя, важно то состояние сознания, которое возникает при действии алкоголя на человека. Невзирая на затасканность сравнения, на ум приходит замечание незабвенного Дона Хуана, который, помнится, в третьей книге цикла объясняет своему не очень далекому ученику, что галлюциногены нужны были исключительно для того, чтобы тот понял: иная действительность существует и существует способ ее воспринять и описать.

В сущности, упомянутые выше «кватернионы» используются для описания поворотов Пространства- Времени, иными словами, невзирая на затасканность сравнения, – для «перехода в другое измерение». Выражаясь формальным языком, хмельной напиток – это оператор, под воздействием которого сознание наблюдателя смещается («поворачивается») настолько, что он способен заглянуть за горизонт обыденного восприятия. Поскольку по большому счету неважно, что именно и относительно чего поворачивается, то справедливо будет сказать, что и мир поворачивается к наблюдателю своей иной стороной.

Например, в представлении древних германцев Один, не вкушая пищи, но употребляя лишь питейный мед, оказывается способен на шаманское путешествие по всем девяти мирам, причем смещается туда не «механически», он разворачивает Мироздание к себе по собственному замыслу.

На нечто подобное способен разве что Хеймдалль, сын девяти матерей, «пьющий в довольстве свой добрый мед» (Гаврилов, 2000). Не потому ли Младшая Эдда указывает: «…Как ночью, так и днем видит он на сотни поприщ. И слышит он, как растет трава на земле, и шерсть на овце, и все, что можно услышать»?

Исследователи обычно считают, что Снорри Стурлуссон «не понял» трудного места в «Прорицании вельвы» (строфа 27) и предположил, что рог Хеймдалля Гьяллархорн, как и глаз Одина, скрыт в источнике Мимира. Велва вещает, что рог[66] Хеймдалля «скрыт», но не сказано, что он заложен: заложен глаз Одина («залог Владыки», «Одинов заклад»). Снорри ведь пишет, что Мимир пьет «из рога Гьяллархорн», то есть из магического сосуда подобного «рогу изобилия». Получается, что из знаменитого «музыкального» рога, в который протрубит белый ас в сужденный срок, когда наступят Сумерки Богов, можно пить. Таким образом, рог белого аса есть одновременно и то, и другое – и сосуд для питья, и музыкальный инструмент. Но одновременно он же есть нечто третье – поскольку рог намекает на зооморфизм божества (Гаврилов, 2006, с. 62–68).

Один сам заложил собственное око, чтобы получить сакральное знание, возможность видеть неявную сторону мира. Может, и Хеймдалль сам заложил до поры до времени[67]  свой Гьяллархорн, чтобы получить необычайно острое зрение и слух, а после того, как ваны отрубили Мимиру голову, магический рог вернулся к Хеймдаллю или только тогда был ему передан?..

Естественно, пути раскрепощения сознания и обострения чувств различны. Исследователям и практикам известно немалое число способов, включая довольно экстремальные. В числе прочих, достаточно хорошо известных, есть и использование запахов.

Напомним, галлюциногенные выделения хвои и коры тиса (вечнозеленого воплощения скандинавского Мирового древа, на котором и висел вниз головой Один) издревле использовали для усиления магических способностей и вызывания видений (д’Апремон, 1998; Элиаде, 1999 и др.) – иначе говоря, для вхождения в особые состояния сознания.

Напрашивается параллель с перинатальным (дородовым) опытом, который переживали испытуемые и пациенты С. Грофа в его экспериментах с ЛСД. Ныне известно, что отнюдь не галлюциноген как таковой является ключевым условием возникновения таких переживаний, что они связаны с особенностями строения человеческого мозга. Подобный опыт переживали и древние мистики, например, йоги и, не исключено, шаманы. Сравните: «…Шаман дарит Эрлику многочисленные подношения и в заключение пьянящие напитки. Бог хмелеет, добреет, благословляет гостя, обещает ему изобилие и хороший приплод скота» (Элиаде, 2008, с. 40). Чтобы общаться с богом, нужно самому оказаться в состоянии шаманского транса или некоем ином, сходном с ним. Здесь разница между традициями, в сущности, стирается…

Трансперсональные видения вполне могут быть поняты как видения иного мира и т. п. Можно сказать, что эти состояния позволяют при должном навыке увидеть «другую сторону» реальности (обсуждение ее «физической» сущности выходит за рамки нашего исследования).

Особые состояния сознания и связанные с ним феномены почти не удается объяснить с позиций современных психологии или психофизиологии, особенно если их переживание связано с теми или иными религиозными аспектами человеческой жизни. Сложность еще и в том, что можно оценить биохимические изменения, те или иные особенности энцефалограмм, но все это не описывает собственно внутренний опыт людей, а ведь именно он и является в данном случае самым главным. Впрочем, в настоящей работе мы не ставим перед собою цель подробно рассматривать эту сторону проблемы.

Итак, что же получается?

Жидкость, воплощением которой является хмельной напиток (приготовляемый, в первую очередь, на основе меда), связана со смертью, рождением и центром Мироздания. По ряду свойств в ней можно видеть средство достижения (обеспечения) бессмертия или лучшего посмертного бытия (нового воплощения).

Полагаем уместным даже проведение связей между этой жидкостью (а также напитком) и живой и мертвой водой русских и не только русских сказок. Скажем, в «Калевале» чудесная пчела Мегиляйнен приносит мед жизни матери Лемлинкяйнена, дабы та воскресила с его помощью своего разрубленного на части сына (см. выше). Видимо, речь должна идти не столько о взаимных заимствованиях преданий, сколько об общих их истоках.

«Живая вода принимается за непременное условие освобождения от власти демонской: «там, говорится в одной сказке, висят на стене меч и фляга с живою водою; когда опрысканный этой водою сухой древесный пень даст молодые отпрыски и покроется зелеными листями – тогда настанет час избавления»… В замке тролля хранится и котел с чудесной кипучей водою; стоит только искупаться в ней – и тотчас станешь красивым, белым, румяным, словно кровь с молоком, и необычайно сильным, что согласно и с показаниями наших и других индоевропейских сказок… Сверх того живая вода исцеляет слепоту, возвращает зрение, т. е. пролившийся дождь проясняет небо и выводит из-за темных облаков и туманов всемирный глаз – солнце» (Афанасьев, 1995, т. 1, с. 186). В данном случае можно даже согласиться с многажды руганным за пристрастие к метеорологической теории А.Н. Афанасьевым, ибо да, эта чудесная вода есть – но тольков том числе – и вода дождевая, что изливается из небесных сосудов (в том числе или как вариант – из вымени небесных коров-туч).

Атхарваведа (VI.23–24) сохранила представление о «день и ночь струящихся божественных водах», несущих благо, исцеляющих, текущих со снежной (Мировой) горы до самого Инда, который именуют царственной «рекой рек».

«Живая вода» омолаживает и дарит вечную жизнь, и всякая вода через посредство процесса соединения – разложения, смысл которого прояснится в дальнейшем, являет свою действенность, плодотворность и целебность. Уже в наши дни в Корнуэлле больных младенцев троекратно погружали в колодец Святого Мандрона. Значительное число целебных источников и рек имеется во Франции. Существуют также источники, благотворно влияющие на любовь. Другие водные источники ценятся в народной медицине. В Индии болезни выбрасывают в воду. У финно-угорских народов некоторые болезни объясняются осквернением или нечистотой водных потоков. И в завершение этого краткого обзора