Даже силы, которые я получила от Влада и Менчереса, в сравнении с этим больше походили на средненькое по степени неудобство. Выстреливать огоньком из рук, когда расстроена? Не такое уж большое дело, и эй, время от времени это пригождалось. Случайно разбить несколько предметов мебели в нашем доме с помощью телекинеза? Ладно, нам все равно был нужен новый диван и телевизор, а в сложные моменты это было очень даже полезно против плохих парней. Но это? Вообще бесполезная штука, если только у Кости не было глубокой наклонности к садомазохизму.

— Хорошая новость: она сказала, что такой ослепляющий голод не должен произойти с тобой снова, — ответил Кости. — Это был просто начальный непреодолимый ответ на то, что между тобой и мертвыми открылись врата. Похоже на сумасшествие из — за крови, которое испытывают новообращенные вампиры, но то, что ты сможешь контролировать будущие приступы, совершенно ясно.

Это была хорошая новость, но я заметила, что он избегал отвечать на мой вопрос.

— Цепи? — подтолкнула я жестким голосом, чтобы он понял, что я не собираюсь закрывать эту тему.

— Хорошо, милая, если ты по — другому не успокоишься, — протянул он. — Как я уже сказал, ты свихнулась от голода, причем была чертовски сильнее, чем обычно. Не казалось, что ты кого — либо узнавала, поэтому тебя особо не волновало, с кем именно ты утолишь свой голод. Пришлось приковать тебя цепью, потому что иначе ты попыталась бы найти кого — нибудь еще, чтобы удовлетворить свои потребности, пока мне несколько раз приходилось делать паузы, чтобы питаться.

Моя челюсть упала от этого 'особо не волновало” и опускалась все ниже с каждым последующим словом, и к тому времени, как он закончил, я даже смутно удивилась, что она еще не лежит у меня на коленях. Я схватила простынь и обмоталась ею во внезапном порыве обжигающего стыда.

— О. Боже. Мой. Пожалуйста, скажи мне, что я не —

— Нет, — сказал Кости с чуть заметной мрачной улыбкой. — Хотя ты успела в полной мере обласкать того счастливчика в Квартале к тому времени, как я догнал тебя. Ты вырвалась у меня на кладбище. Тогда я еще не восстановился на все сто процентов и не ожидал, что ты будешь настолько сильна. Выпив крови, я смог перенести нас к Цепешу, но к тому времени ты уже хорошенько сдвинулась от голода. Мари предупредила, что ты будешь так себя вести, и, должен признать, она не преувеличивала.

Меня пришлось оттаскивать, когда я совершала сексуальное нападение на туриста? Почему, ох, ну почему я не послушала Кости, когда он сказал мне не продолжать эту тему? Но теперь, когда я знала там много, мне просто необходимо было узнать остальное.

— Так, я попыталась изнасиловать туриста и превратила тебя в сексуального раба на два дня. — Мой голос был нейтральным, потому что смущение было настолько глубоким, что это превосходило любую возможную реакцию. — Что — нибудь еще, о чем стоит меня предупредить? Например, от кого еще мне ждать запретительное судебное постановление? Мы еще у Влада? Только не говори, что тебе пришлось и от него меня оттаскивать?

Кости издал нечто вроде деликатного покашливания.

— Нет, мы больше не у Цепеша. Это была временная резиденция, поэтому в ней не было средств сдерживать вампира. Мари предложила принять нас, но, как ты можешь себе представить, я хотел быть от нее подальше. У Менчереса в Западной Вирджинии было место с камерами для удержания вампиров. Он заказал чартерный рейс в Луизиану и помог сдерживать тебя, пока мы добирались.

Его голос слегка изменился, когда он произносил 'сдерживать', отчего я почти визгом потребовала:

— Что именно делал Менчерес?

— Удерживал тебя в неподвижном состоянии с помощью своей силы, пока я трахал тебя в задней части самолета, — прямо ответил он и слегка пожал плечами, будто говоря «Ты хотела знать». — Мы не могли рисковать, чтобы ты вырвалась и размолотила самолет, а попытки лететь в Западную Вирджинию с тобой в таком состоянии мудрым не назовешь.

Менчерес. Cо — правитель Кости, прародитель, Мастер вампиров с невероятной силой и союзник, который до сих пор лишал меня присутствия духа, удерживал меня с помощью телекинеза, пока Кости имел меня по пути в камеру для удержания вампиров? Боже милосердный, сделай так, чтобы все это были слуховые галлюцинации!

— Дай мне что — нибудь серебряное, — удалось прохрипеть мне. — Я собираюсь убить себя.

— Не волнуйся, он все время смотрел в другую сторону, — невозмутимо сказал Кости. — Кроме того, он знал, что это обеспокоит тебя, да и Кира не была от этого в восторге.

— Кира тоже там была? — Господи, я едва ее знала! И она была в одном или двух рядах от меня, пока все это происходило? Если бы я еще могла, я бы потеряла сознание от унижения.

— Говорил же, что лучше тебе будет не знать деталей, — ответил Кости с указующим взглядом.

— Больше никогда не буду сомневаться в твоих словах. — И ни шагу не сделаю из этой комнаты, если Менчерес и Кира все еще здесь.

Он притянул меня в объятия, несмотря на то, что я просто окоченела от унижения.

— Ты не должна стыдиться. Все, что ты сделала — поимела собственного мужа; кого это должно шокировать? Не могу сказать, что это — опыт, который мне хотелось бы повторить, но только потому, что ты не была собой. — Он провел губами по моему уху. — С другой стороны, идея приковать тебя на полтора дня ради несдерживаемого секса звучит ужасно привлекательной.

Я знала, что он пытался ободрить меня, но я по — прежнему была поражена тем, что напала на туриста, съезжала с катушек каждый раз, когда Кости не трахал меня, и в качестве смертельного удара — Менчерес, так сказать, участвовал, когда мы с Кости занимались сексом. И тогда я поклялась, что никогда не буду заниматься любовью втроем. Причем мысль эта пришла мне в голову на фоне медленно умирающего неверия.

— Мне казалось, ты сказал, что прошло два дня, — пробормотала я, наконец осознавая последнюю часть того, что он произнес.

— Часов девять ты спала. Я не был уверен, что ты не проснешься все с тем же голодом, поэтому и не снимал наручники.

Я не винила его. Боже, я бы не винила Кости, даже если бы он примотал клейкой лентой ко мне вибратор, позаботившись об этом кошмаре таким путем.

— Ты же знаешь, что говорят быть осторожными с желаниями? Я хотела, чтобы было что — нибудь, что мы могли бы сделать… ну, знаешь, что — то интимное, что ты никогда не делал прежде, но я не думала, что это когда — нибудь произойдет. — Я мягко улыбнулась ему. — Хотя сомневаюсь, что тебя когда — либо заставляли безостановочно заниматься сексом с женщиной, возбужденной вуду — версией «Испанского полета»[2], ведь так?

Он тихо засмеялся.

— Не могу сказать, что такое бывало, Котенок.

— М — да, ну, в общем, считай меня оригиналкой.

На сей раз прикосновение его губ к моей коже длилось дольше мгновения.

— Всегда так и делал.

Как он мог быть нежным со мной сразу после этого группового траха — буквально! — было за пределами моего понимания. Я должна благодарить свою счастливую звезду, что, в то время как для меня этот сценарий представлял собой одиннадцать из десяти возможных баллов по шкале порочности, прежняя человеческая жизнь Кости в качестве жигало, вкупе с его разнообразным прошлым уже в качестве вампира, подводили произошедшее только к троечке. Слава Богу, что он был со мной. Я ужасалась возможности изменить Кости, находясь под вызванным кровью Мари шлюхастым сглазом, не будь его рядом.

От этой мысли я задрожала. Я уже кипела от злости на Мари за то, что та спустила Остатки на Кости; но если бы она расстроила и наш брак — хотя Кости и понял бы данные обстоятельства, он никогда бы этого не забыл — тогда я действительно презирала бы ее.

Вопрос, затмивший даже жгучее смущение моими собственными действиями за прошедшие два дня, заключался в следующем: почему Мари заставила меня выпить ее кровь. Если не ради использования в качестве топлива ради розжига войны для Аполлиона, к чему такое желание увидеть, получу я ее силу или нет? Мари была слишком расчетливой, чтобы заставить меня сделать это лишь ради удовлетворения любопытства, возымеет ли кровь упыря тот же эффект, что и вампирская. Будь так, она могла бы заставить