предотвратило подобные случаи в дальнейшем — иными словами, предоставило английским судам свободу перемещения по морю, в то время как ее собственные корабли были заперты в портах. Странно было ожидать, что Германия примет такие требования.

— Но общественное мнение одобряет действия президента.

— Общественное мнение может заблуждаться.

— Однако президент обязан считаться с ним. Послушайте, Вильсон ходит по краю. Он пытается удержать нас от вступления в эту войну и при этом не хочет, чтобы в международной дипломатии Америка показалась слабой. На данный момент именно такое поведение мне кажется наиболее верным.

— А в будущем?

Это был больной вопрос.

— Никто не способен предвидеть будущее, — сказал Гас. — Даже Вудро Вильсон.

Она рассмеялась.

— Вот это ответ настоящего политика! Вы далеко пойдете…

С ней заговорили, и она отвернулась от Гаса. Он отошел, чувствуя себя, словно боксер после матча, окончившегося вничью.

Кое-кого из присутствующих пригласили на чаепитие с лектором. Среди приглашенных оказался и Гас, ведь его мать входила в число попечителей музея. Он направился в комнату для приемов. Войдя, рад был увидеть Ольгу. Наверняка ее отец тоже поддерживал музей материально.

Гас взял чашку и подошел к ней.

— Если окажетесь в Нью-Йорке, я буду рад устроить вам экскурсию по Белому дому, — сказал он.

— Да что вы! А вы могли бы представить меня президенту?

Ему хотелось сказать: «Конечно, все что угодно!» Но он побоялся обещать то, что может оказаться не в состоянии выполнить.

— Возможно, — сказал он. — Это зависит от того, насколько президент будет занят. Когда он садится за машинку и начитает строчить речь или сообщение для прессы, никому не разрешается его беспокоить.

— Мне было так жаль, когда скончалась его супруга, — сказала Ольга. Элен Вильсон умерла почти год назад, вскоре после начала войны в Европе.

Гас кивнул.

— Он очень тяжело переживал ее смерть.

— Но я слышала, что он уже ухаживает за богатой вдовой.

Гас смутился. В Вашингтоне ни для кого не было секретом, что всего через восемь месяцев после кончины супруги Вильсон страстно, по-мальчишески влюбился в чувственную красавицу Эдит Голт. Президенту было пятьдесят восемь, его возлюбленной — сорок один. Сейчас они были в Нью-Хэмпшире. Гас относился к тем немногим, что знал, что месяц назад Вильсон сделал предложение, однако миссис Голт пока не дала ему ответа.

— Кто вам сказал? — спросил он Ольгу.

— Это правда?

Ему отчаянно хотелось произвести на нее впечатление своей осведомленностью, но он справился с искушением.

— Я не могу обсуждать такие вещи, — через силу ответил он.

— Ах, как обидно! А я надеялась услышать сплетни из первых рук…

— Извините, что разочаровал вас.

— Ну что вы, ерунда! — она коснулась его руки, и электрический разряд пробежал по его телу. — Завтра днем у меня собирается компания играть в теннис. Вы играете?

У Гаса были длинные руки и ноги, и играл он довольно прилично.

— Играю. И очень люблю эту игру.

Левка научился водить за один день. Обучение второму основному навыку шофера — менять проколотые шины — заняло у него часа два. К концу недели он мог залить в бак бензин, поменять масло, отладить тормоза. Если автомобиль не заводился, он мог проверить, не разряжена ли батарея и не перекрыта ли подача бензина.

Как сказал Джозеф Вялов, гужевой транспорт уходил в прошлое. На конюшне платили мало, а рабочих рук было предостаточно. Шоферов же не хватало, и зарабатывали они хорошо.

К тому же Вялов хотел, чтобы шофер у него был крепкий и при необходимости мог выступать в роли телохранителя.

Вялов ездил в новехоньком восьмиместном лимузине «Паккард Твин Сикс». Другие водители смотрели на машину с восхищением. Эта модель была запущена в производство всего несколько недель назад, и ее двенадцатицилиндровому двигателю завидовали даже те, кто ездил на «Кадиллаке V-8».

Суперсовременный особняк Вялова нравился Левке гораздо меньше. На его взгляд, это был просто огромнейший хлев: длинный, низкий, с широкой нависающей крышей. Старший садовник сказал, что это называется «стиль прерий», последний крик моды.

— Если бы у меня был большой дом, я бы хотел, чтобы он напоминал дворец, — сказал Левка.

Он подумывал о том, чтобы написать Григорию и рассказать о жизни в Буффало, о работе, о машине — но все оттягивал. Ему хотелось написать, что у него уже лежит часть денег на билет — но на самом деле он все еще ничего не отложил. Как только у него появится задел — он сразу напишет, поклялся он себе.

Семья Вялова состояла из трех человек: самого Джозефа, его неразговорчивой жены Лены и хорошенькой дочери Ольги, с дерзким взглядом, примерно одного с Левкой возраста. Джозеф был внимателен и вежлив с женой, хоть и проводил почти все вечера с дружками. С дочерью он был нежен, но строг. Он часто заезжал домой в середине дня, чтобы провести ланч с Леной и Ольгой. После ланча они с женой уходили вздремнуть. А Левка, дожидаясь Джозефа, иногда разговаривал с Ольгой.

Она любила курить — это было строго запрещено ее отцом, который настаивал на том, чтобы она была благовоспитанной юной леди и вышла замуж за представителя элиты. На территории особняка было несколько мест, куда Джозеф никогда не заходил, и одним из них был гараж, так что Ольга ходила курить туда. Она садилась в своем шелковом платье на новое кожаное заднее сиденье «Паккарда», а Левка стоял, облокотившись на дверцу, ногой на подножке, и болтал с ней.

Он знал, что форменная одежда шофера ему идет, и носил кепку лихо сдвинутой назад. Скоро он обнаружил, что Ольге нравится, когда он говорит о ней как о даме из высшего общества. Ей было приятно слышать, что она ходит как принцесса, говорит как жена президента, а одевается как парижская светская львица. Снобизм она унаследовала от отца: большую часть своей жизни Джозеф был громилой и головорезом, но Левка замечал, каким воспитанным, чуть ли не почтительным тот становился, когда говорил с людьми, занимавшими высокое положение, — президентом банка или конгрессменом.

У Левки была хорошо развита интуиция, и Ольгу он «раскусил» быстро. Это была чрезмерно опекаемая дочка богатых родителей, не имевшая возможности реализовать свои романтические и сексуальные влечения. В отличие от девчонок, которых Левка встречал в трущобах Санкт-Петербурга, Ольга не могла в сумерках сбежать из дома на встречу с мальчишкой и обниматься с ним в каком-нибудь темном уголке. В свои двадцать лет она была девственницей. А может, и нецелованной.

Левка издали следил за теннисным матчем, поедая взглядом Ольгино сильное, стройное тело, наблюдая, как она летает по корту и как колышется при этом ее грудь под легким хлопком платья. Она играла с очень высоким парнем в белых фланелевых брюках. Левке почудилось в его внешности что-то знакомое. Рассматривая долговязого парня, он наконец вспомнил, где видел его раньше. Это было на Путиловском заводе. Левка выманил у него доллар, а Григорий спрашивал, действительно ли Джозеф Вялов в Буффало большой человек. Как же его звали? Еще виски так называется… Дьюар, точно. Гас Дьюар.

За игрой следили с полдюжины молодых людей: девчонки в ярких летних платьях, парни в соломенных канотье. Из-под своего зонтика с довольной улыбкой посматривала на игравших миссис Вялова. Служанка в форменном платье предлагала гостям лимонад.

Сильным ударом мяч полетел в Левкину сторону. Он поднял его и, вместо того чтобы бросить обратно, отнес на корт и отдал одному из игроков. Он взглянул на Ольгу. Она о чем-то оживленно