жарил в китайской сковороде, давая поварам указания. Они объяснялись на примитивном английском, эквивалентами фраз.
Мальчик принес от них стишок:
Он декламировал серьезно, подсматривая в шпаргалку, — несколько слов, написанных на тыльной стороне ладони. Майя взяла его за руку и прочитала: «смерть, мясник, вода, огонь, палка, пес, кот, коза».
— Нужно запомнить порядок. Иначе пропадет смысл, — сказал сын, довольный собой.
Он забрал у матери шляпу и саронг. Зачем, не объяснил. Около пяти часов Майя спустилась вниз по дорожке и увидела, что Майк сооружает маленькую сцену и занавес из покрывал. Сын, в белых бермудах и белой футболке, очень сосредоточенно раскладывал на столике какие-то предметы. Киш сидел в кресле спиной к ней. Майя слышала его голос — он отдавал какие-то распоряжения то мальчику, то Майку. Несколько дней они сколачивали ящики, подмостки, развешивали фонарики. Майк даже привез петарды и вкопал маленькие ракетницы в песок на пляже, у входа в ресторан.
Под вечер, впервые за долгое время, на небе появились облака — правда, державшиеся вдали от острова, приклеенные к горизонту, словно клочья грязной ваты. На закате солнце погрузилось в них, подсветив фантастическими красками — розовой, ядовито-зеленой, фиолетовой. На диванах сидели только четверо — Майя с мальчиком, Киш и Майк: аквалангисты на пару дней поплыли к какому-то необыкновенному рифу. Киш выглядел спокойным и расслабленным. На лице его вновь появился румянец. Майя даже заподозрила, что это грим. Да, фокусник, небось, встает в ванной перед зеркалом и размазывает румяна в тонкие тени кирпичного цвета. Или принимает какие-то таблетки.
Киш разложил перед мальчиком игральные карты и велел загадать какую-нибудь. Потом перетасовал, вытянул одну и показал ему:
— Эта?
— Да, эта, — тот удивленно взглянул на фокусника.
— Как вы это сделали? — спросил Майк.
Киш, довольный, собрал карты.
— Я открою секрет в самом конце, если вы обещаете никому не рассказывать.
Майк принес из бара коктейли и тарелочку с экзотическими орешками.
— Откуда вы, господин Киш?
— Киш — венгерская фамилия.
— Вы венгр? — спросила Майя.
— Какая разница? Скажем так: мы — из Центральной Европы. Вы — в большей степени, я — в меньшей, потому что меня унесла более ранняя волна эмиграции. Я уехал в семидесятом году.
— В год моего рождения.
— Вот видишь, детка, мы — человеческий склад западного мира, инкубатор ready-made[15] людей. Готовой одежды. Фабричные модели: серия 56, серия 68, серия 81. — Киш сделал большой глоток и удовлетворенно улыбнулся. — Мне не следует пить. Но мы — люди хорошего качества, сделаны на совесть, — продолжал он, — так что позволяем себе больше других.
— Что вы имеете в виду? — спросила она.
— О, думаю, можно не объяснять, вы же знаете историю.
— Везде плохо, — сказал Майк и задумчиво поглядел на домики за рестораном. Свет там давно погас. Тему никто не подхватил.
В этот момент в озаренное закатом море бесшумно вплыл освещенный величественный левиафан, посланник скрытого за горизонтом мира. Мощный и чуждый. Они молча смотрели на него.
Мальчик подошел к столику и показал фокус с исчезновением шарика.
— До чего же я был глупый, не знал, как это делается, — проговорил он серьезно. — Думал, волшебство.
— Нельзя так говорить, — предостерег его Киш. — Помнишь? Для других это и есть волшебство.
Мальчуган кивнул.
— Это будет мой фирменный знак, чтобы меня по нему узнавали, — сказал он. — У каждого ведь свой знак, правда? — обратился он к Кишу. — А у тебя, Майк? У тебя какой знак?
После минутной паузы тот выгнул большой палец так, что он коснулся предплечья.
— Браво, — оценил мальчик. — А у тебя, мама?
Майя, не задумываясь, соединила перед собой руки, потом перекинула через голову и уперлась ими в спину. Теперь они напоминали бутоны крыльев.
— Ого, — засмеялся Майк, — ты прямо гимнастка. Гибкие кости.
Он пошел к бару за коктейлями, а Киш взял у мальчика книгу, перелистал и ткнул в какое-то место худым пальцем:
— Прочитаешь?
Тот взглянул на указанный фрагмент и начал читать, спотыкаясь на трудных словах:
— Тогда фокусник взял в руки деревянный шар со множеством отверстий и привязанными к нему ремнями и бросил вверх. Шар поднялся в воздух и пропал из виду. Когда в руке мага остался только конец ремня, он что-то сказал одному из своих учеников; и вот человек этот схватил ремень и полез по нему вверх, пока не скрылся вовсе. И хотя фокусник трижды звал его, не отвечал. Тогда фокусник схватил нож и, имея очень разгневанный вид, стал взбираться по ремню и тоже исчез. На землю упала рука мальчика, потом его нога, вторая рука и вторая нога, затем туловище и наконец голова. Фокусник спустился — он громко сопел, а одежда его была в крови. Тогда эмир отдал ему новый приказ, и маг собрал все члены мальчика, сложил их, после чего пнул ногой, и юноша встал, целый и невредимый. Такое в этот миг охватило меня изумление, что сердце забилось, как во время моего пребывания при дворе индийского короля, где мне случалось видеть подобные чудодейственные фокусы…
— Достаточно. — Киш прикрыл книгу ладонью. Взглянул на женщину, сидевшую напротив.
— Это может быть моим фирменным знаком. Прочитай еще вот тут, — попросил он мальчика. Майя попыталась отобрать у сына книгу.
— Не надо. Жуть какая-то, — запротестовала она.
Но Киш оказался проворнее, снова раскрыл учебник на нужной странице и торжествующе поглядел на Майка, который как раз вернулся с напитками.
— Еще немного, — сказал он. — Речь здесь идет о магах, так называемых мотетеки, что означает «разрезающие себя». Мотетеки кромсал себя на кусочки, складывал их за ширму, после чего пронзал ширму и почти сразу выходил, целый и невредимый. Ага, и вот еще, дальше… подобными вещами занимались бенгальские фокусники: рассеченного на куски человека прикрывали сукном, маг проводил по нему рукой, и в следующее мгновение разрезанный человек вставал…
— Прекратите читать эту чушь, — резко сказала Майя. Вы его пугаете.
Киш рассмеялся и откинулся на высокую спинку дивана.
— Мам, да я ни капельки не боюсь, — возразил мальчик.
