— Да, я хотел поговорить именно об этом…

— Брось, Наварр. Ты продолжаешь давать обещания, а я в них верить, в результате у меня возникает весьма неприятное чувство.

— Вера — это замечательное качество, Рэймонд. Тебе нравятся «Ойлерс»?[167]

— Что тебе нужно?

Я прочитал Лозано заметки о вскрытии Брента Дэниелса в округе Авалон, которые мне передал Фрэнк.

— И что? — сказал он.

— Как это можно интерпретировать?

— Им повезло, что удалось получить такое количество тканей, учитывая состояние, в котором находилось тело. Складывается впечатление, что парень умер до того, как сгорел. В бронхах нет следов сажи. В жидкостях тела не найдено следов карбоксигемоглобина.[168] Он не дышал дымом.

— Можно точно установить личность погибшего?

— Несколько необычно, если учесть, что известно о жертве, но пока рано делать выводы. Они должны быть уверены на сто процентов. Если ждать рентгеновских снимков из крупной больницы или заключения стоматолога, возможно, из Остина приедет антрополог — на все может уйти дней десять, иногда даже больше. Впрочем, складывается впечатление, что тут все без вопросов. Рост соответствует нормам усадки; возраст и пол также не вызывают сомнений.

— А что ты скажешь относительно следов химикатов? — Я прочитал труднопроизносимые названия компонентов, которые медэксперт нашел в жидкостях тела Брента.

Лозано несколько раз прищелкнул языком.

— Мне нужно посоветоваться с токсикологом. Твой парень был алкоголиком?

— Возможно, да.

— Ладно — значит, у него была повреждена печень и плохо перерабатывался сахар. Если он получил какие-то лекарства в достаточно больших дозах, они могли спровоцировать появление химических веществ, которые перечисляются в заключении, но в таком случае перед смертью он находился в диабетической коме.

— Кома. Ты хочешь сказать, что он мог принимать диабетические лекарства? Глюко-что-то?

— Глюкофаж, совершенно точно.

Я так долго молчал, что Лозано не выдержал:

— Ты все еще здесь?

— Да. Как ты думаешь, может человек принять кучу таких таблеток, чтобы совершить самоубийство?

Лозано вздохнул.

— Сомневаюсь, если только мы не имеем дело с идиотом. Весьма велика вероятность, что лекарство тебя не убьет, а превратит в овощ. Я знал одну медсестру, которая так поступила — алкоголь в сочетании с лекарством для диабетиков. Теперь ей меняют пеленки три раза в день. К тому же это не имеет никакого смысла, человек впадает в коматозное состояние, потом умирает и превращается в головешку.

— Ладно.

— Я тебе помог?

Наверное, в моем голосе не слышалось особого энтузиазма.

— Да, пожалуй, — ответил я.

— Ну, так как насчет «Ойлерс»? — начал говорить Лозано, но я положил трубку на рычаг.

Мило Чавес возбудился еще сильнее, как только услышал мой голос.

— Скажи, что с Мирандой все в порядке, — потребовал он.

— Миранда в безопасности.

— Тогда скажи, почему я не должен тебя прикончить за то, что ты ее увез?

— Брось, Мило.

— Ко мне в кабинет сегодня утром заявились двое полицейских из округа Авалон, Наварр. Они спрашивали, какие отношения связывали меня и Леса с Брентом Дэниелсом и почему я нанял частного детектива, какой работой ты занимаешься и есть ли у тебя лицензия. Мне не нравится направление, которое принимает это дело.

— Убойный отдел округа Авалон не сумеет разобраться даже в каскароне[169] Мило. Они просто пытаются тебя напугать.

— Что ж, они добились своей цели.

Я рассказал ему, как провел день, — о результатах вскрытия, полученных от Фрэнка, и о складе на Перрин-Бейтел, где я побывал.

— Я знаю это место, — сказал Мило. — Нам улыбнулась удача, верно? Тот тип из ААЗК, Баррера, теперь-то он должен что-то предпринять?

— Если ты спросишь у Барреры, он ответит, что ничего не изменилось. У нас все еще нет доказательств, нет повода для обыска. То, что я видел там человека, который мне не нравится, еще ничего не значит. Если понадобится, Баррера будет ждать еще пару лет, чтобы представить дело в суде и одержать там победу.

— У меня есть время только до пятницы, — пробормотал Мило. — Ты же говоришь о годах.

— Технически Баррера прав, — сказал я. — У них нет оснований для обыска, я нашел слишком мало.

— Технически прав! — прорычал Мило. — Это просто великолепно.

— Мы что-нибудь придумаем, — обещал я.

— А Лес?

В данном случае мне было трудно быть убедительным.

— Считай, что его больше нет. Вообще.

Мило молчал, вероятно, пытался сформулировать план Б. Когда он снова заговорил, его голос звучал напряженно, и он тщательно выговаривал слова.

— Мне нужно поговорить с Мирандой. Если мы рассчитываем заключить чистую сделку с «Сенчури», когда принесем им запись, я обязан обсудить с клиентом стратегию. Она должна знать о возможном риске. Может быть…

— Я привезу ее сегодня вечером, — обещал я. — Это займет пару часов.

— В моем офисе, в девять, — предложил Мило.

— Хорошо. И учти, Баррера знает свое дело. Он работает с весьма квалифицированными людьми. Со временем они разберутся с Шекли.

На другом конце провода наступила мертвая тишина.

— Мило?

— Я в порядке, — сказал он.

— Успокойся, Мило.

— Хорошо.

— В твоем офисе, в девять.

Мило ответил, что будет нас ждать. Когда он вешал трубку, я слышал, что он продолжает что-то сердито бормотать. Однако у меня возникло ощущение, что обо мне он уже забыл.

Улица Мендосы шла вдоль восточной границы кладбища Сан-Фернандо. С левой стороны дороги металлическая ограда прогнулась во множестве мест, словно футбольная команда использовала ее для отработки приемов блокирования. Вечерний туман стелился по земле, превращая могильные плиты,