зелеными глазками, готовые приступить к работе. На пульте валялось штук семь кассет на один гигабайт. Я взял наушники, слетевшие с головы Алекса, и услышал мужской голос, исполнявший песню в стиле «кантри», но мне он был незнаком.

За стулом я заметил черную спортивную сумку с открытой молнией, где лежали еще кассеты, шнуры от микрофонов и несколько папок для бумаг, которые мне было некогда просматривать.

Стоны Бланксигла изменили тональность и стали более настойчивыми.

Я помог ему привести в порядок ноги, запутавшиеся в ушах, и усадил в кресло в нормальное положение. Одежда сидела на нем, как слишком короткое постельное белье, а когда-то аккуратно причесанные волосы отрастили на голове рог единорога.

— Мне нужно выпить, — заявил Бланксигл, потирая голень.

— Ничего тебе не нужно.

Он попытался выпрямиться, решил, что недостаточно хорошо себя чувствует, и снова откинулся на спинку кресла. Я видел, что он с трудом расставляет по местам мысли в голове.

— Ты не Джин.

— Нет, — не стал спорить с ним я.

— Но Шек… — он приподнял брови, пытаясь заставить свои мысли шевелиться. — Ты немного похож на…

— На Джина, — помог ему я. — Видимо.

Александр Бланксигл потер челюсть и принялся дергать себя за нижнюю губу. На десне под одним из зубов я заметил маленькое красное пятно.

— Чего тебе нужно?

— Желательно, чтобы ты не принимал меня за Джина и не прикончил.

Он нахмурился, судя по всему, не понял, что я имел в виду. Наш короткий танец посреди комнаты вполне мог случиться сто лет назад и не с ним.

— Я хочу поговорить про твою подругу Джули Кирнс, — сказал я.

Произнесенное мной имя медленно проникало в его пропитанный ромом мозг и в конце концов погрузилось, точно глубинная бомба, где-то далеко под его поверхностью. Веснушки Бланксигла потемнели и превратились в ярко-красную полосу, пересекавшую нос.

— Джули, — повторил он.

— Ее убили.

Его брови поползли вверх, губы стали какими-то мягкими, глаза принялись искать в далеких далях, за что можно было бы зацепиться. Он погрузился в ностальгическое состояние. Я знал, что у меня есть минут пять в запасе до того мгновения, когда он сможет отвечать на вопросы.

Впрочем, эмоциональные циклы пьяниц предсказать невозможно, хотя они и подчиняются некой теории хаоса, которая обретает смысл, если ты проводишь с ними достаточно много времени или сам принадлежал к их числу.

Я перевернул ящик из-под молока, вытряхнул из него провода и уселся рядом с Бланксиглом. Достав один из авиабилетов, который я взял со стола Шекли, я протянул его Бланксиглу.

— Вы с Джули несколько раз летали в Европу за счет Шекли. У тебя с ней были близкие отношения?

Бланксигл уставился на билет, но я видел, что он не может на нем сосредоточиться, на глазах у него появились слезы.

— О господи!

Он наклонился вперед, сложившись пополам, и прижал квитанцию ко лбу — прямо Карнак Великолепный[27] с конвертом, — потом попытался собрать глаза в кучку, сглотнул и затрясся.

Должен признаться, что, будучи мужчиной, я испытываю некоторое смущение, когда какой-нибудь парень начинает плакать в моем присутствии, даже если он набрался под самую завязку, выглядит ужасно забавно и виновен в том, что пытался наставить на меня пистолет. Я сидел, стараясь не шевелиться, пока Бланксигл снова не начал управлять своим телом. Один Мадди Уотерс,[28] два Мадди Уотерса, двадцать семь Мадди Уотерсов спустя он выпрямился и вытер нос костяшками пальцев, положил квитанцию на ручку кресла и разгладил ее. — Мне нужно идти, мне нужно… — Бланксигл посмотрел на микшерный пульт, отчаянно пытаясь понять, что же он тут делал, и начал собирать кассеты и рассовывать их по карманам ветровки, которые оказались слишком маленькими, чтобы вместить все. Я протянул ему ту, что постоянно вываливалась.

— Вы записываете тут много музыки.

Бланксигл засунул последнюю кассету в карман, потом тщетно попытался стереть капли рома с консоли, проводя пальцами между рядами рукоятей.

— Шек не в своем уме. Я не могу… Я уже сделал записи за шесть лет, чего он ждет… — Алекс похлопал по кобуре и понял, что она пустая.

— Вон там, — подсказал ему я. — Чего ждет от тебя Шекли?

Бланксигл посмотрел на разряженный пистолет, лежащий в ящике из-под молока, потом на меня, пытаясь понять, как мне удалось такое сотворить.

— Как, ты сказал, тебя зовут? — спросил он.

Я ему ответил, и он три раза повторил «Наварр» — видимо, не мог вспомнить.

— Ты знаешь Джули?

— Я следил за ней в тот день, когда ее убили. Возможно, я виноват в том, что это произошло, потому что надавил на нее в неподходящий момент. Меня это мучает.

Алекс Бланксигл сумел наскрести такое количество ярости, что его голос прозвучал почти как у трезвого человека.

— Значит, ты еще один проклятый богом следователь?

— Еще один?

Он попытался удержать ускользающую ярость, но ему не хватало способности сосредоточиться или сил, а может, трезвости. Его глаза медленно, зигзагообразным движением опустились и остановились на моем пупке.

— Убирайся отсюда.

— Алекс, ты что-то не поделил с Шеком? И собираешь свое имущество? Это наверняка связано с тем, что сейчас происходит. Может быть, тебе стоит со мной поговорить?

— Все будет в порядке. Не беспокойся из-за Шека, понял? Лес Сент-Пьер не смог ничего сделать, я сам справлюсь.

— С чем именно ты справишься?

Бланксигл посмотрел на свою наполовину собранную спортивную сумку и завис между гневом и печалью. Возможно, будь у меня больше времени и «Капитанов Морганов», я в конце концов сумел бы с ним на время подружиться, но тут дверь в студию распахнулась, и в комнату вошел мой дублер- каскадер.

Джин действительно был достаточно сильно на меня похож, чтобы я перестал считать Бланксигла идиотом из-за того, что он нас перепутал. Впрочем, кое-какие различия все-таки имелись — Джин оказался немного выше меня, зато значительно крупнее во всех частях тела, и черные волосы вились у него больше. Да и одет он был в более дорогую и не такую удобную одежду: обтягивающие серые слаксы, черный бадлон, серый полотняный пиджак и черные ботинки. Температура под его нарядом наверняка перевалила за пятьсот градусов. В левой руке он уверенно держал черно-серую «беретту», которая идеально гармонировала с костюмом. Глаза такого же цвета, что и у меня, карие, поражали затаившейся в них злобой. Если бы меня посадили на диету из высококалорийных, богатых клетчаткой биологически активных добавок и заставили одеваться как он, я, наверно, выглядел бы почти так же.

Джин спокойно окинул взглядом помещение студии, на мгновение его глаза остановились на кобуре Алекса под ветровкой, но он посчитал ее несущественным фактором и тут заметил набитые карманы и спортивную сумку Бланксигла. Наконец, он обратил внимание на меня, и процесс изучения занял несколько больше времени.

Не спуская с меня глаз, Джин спокойно задал Алексу вопрос по-немецки, состоящий из трех слов. Тот