представляет собой нечто среднее между Барри Мэнилоу[24] и тяжеловесом-любителем. Бесцветный рот в форме дуги Купидона и темные мягкие глаза, возможно, заставили бы доверчивого человека принять его за добряка. Когда он родился, его нос был изящным треугольником, но не вызывало сомнений, что его сломали по меньшей мере один раз. Шея, скулы и брови показались мне немного слишком плотными и немного слишком неандертальскими для Мэнилоу. Короткие жирные волосы уже начали редеть, из расстегнутой рубашки проглядывала довольно широкая грудь, но бледная, безволосая и каким-то непостижимым образом казавшаяся впалой. Слегка осунувшееся лицо говорило о том, что этот человек опасен — на нем застыл всепожирающий голод, какой обычно присущ наркоманам, продавцам автомобилей и ведущим низкопробных ток-шоу.

Я просмотрел остальные бумаги и нашел среди них копию контракта, заключенного Лесом с Мирандой Дэниелс, якобы составленного задним числом договора между Тилденом Шекли и Лесом, перечисление клиентов, с которыми агентство работало в настоящий момент, и сумму, полученную им в качестве прибыли за последние полгода — в общей сложности чуть больше миллиона долларов. Кроме того, имелся список соглашений, лично заключенных Лесом, и людей, разговаривавших с ним последними. Среди них я обнаружил имена Тилдена Шекли и Джули Кирнс.

Последней Сент-Пьера видела женщина, приходившая поливать его цветы. Лес вышел из дома утром двенадцатого октября, сказал цветочнице, чтобы та все заперла, когда будет уходить, и исчез в неизвестном направлении. Обе его машины стояли в гараже.

Мило составил список из двадцати или тридцати человек, с которыми у Леса в последние годы возникали конфликты. Имя Тилдена Шекли стояло первым. Кроме того, я обнаружил там нескольких известных исполнителей песен в стиле «кантри». Списка друзей Леса не было.

Я посмотрел на часы и обнаружил, что «счастливый час»[25] еще не закончился. Я убрал серый конверт и рулончик из денег, выданных мне Мило, в рюкзак и отправился заводить друзей в сфере обслуживания.

Спустя семь баров и дюжину разговоров под лозунгом «заплатите мне, и, может, я что-нибудь вспомню» я знал не больше, чем когда отправился в свое приключение. Я всем говорил, что я старый друг Леса и пытаюсь его найти. Бармен в «Бродвей 50–50» сообщил, что Лес задолжал им двести пятьдесят долларов. Управляющий «Даймонд родео» заявил, что Лес настоящая пиявка, но умолял его не выдавать. Певец по имени Тони Делл в «Ла Пуэрта» познакомил меня с потрясающей историей о том, как Лес однажды бросил его в Корее, где ему пришлось выступать по восемь часов в день и он чудом не покончил с собой. Впрочем, он добавил, что нисколько на Леса не обижается и, если я смогу передать ему пленку, у него есть отличная новая запись. Все дружно сошлись на том, что не видели Леса уже пару недель. Однако никто особенно не переживал и не испытывал ко мне нежных чувств, когда я говорил, что его друг.

Уже совсем стемнело, когда я подъехал к дому Сент-Пьера на Монте-Виста — трехэтажному особняку с белыми оштукатуренными стенами, гаражом на две машины и лужайкой размером в пол-акра, достаточно освещенной, чтобы я сумел разглядеть сбоку от дома бассейн и теннисный корт. Я звонил в звонок пять минут.

Леса дома не оказалось. Как, впрочем, и миссис Сент-Пьер.

Я вернулся в «Фольксваген» и стал размышлять над следующим шагом. Ночные тучи потемнели и приобрели оттенок кедровой коры. Скворцы уступили сцену более тихим сверчкам.

В желтом свете приборной доски я провел пальцем по записям Мило в поисках ночных клубов, в которых еще не побывал. Мой палец постоянно возвращался к одному и тому же названию.

Ну и ладно.

Я поехал на север, решив проверить, готов ли Тилден Шекли угостить меня пивом или уже передумал.

Я въехал на холм Сан-Джеронимо и увидел внизу «Индиан пейнтбраш». Металлическое сооружение, в котором помещался бар, по всей длине заливал пронзительный белый свет, словно это был гигантский ангар для НЛО. Его фирменный знак — неоновый цветок — вспыхивал сначала один лепесток за другим, потом все сразу.

Перед входом стоял дорожный знак, гласивший: «Сегодня поет Тэмми Вон!», и внизу более мелкими буквами, которые очевидным образом не переписывали долгое время: «Мир нда Д ниэлс каждую сб».

Видимо, Тэмми Воэн пользовалась большим спросом. На засыпанной гравием парковке почти не осталось свободных мест, но с дороги продолжал вливаться длинный поток грузовиков и легковушек. По парковке метались служители, пытавшиеся руководить движением. В пересекающихся лучах фар клубились тучи сверкающей пыли высотой в половину человеческого роста.

Пристроив свой «Фольксваген», я купил входной билет и зашагал по коридору, в котором пахло, как в загоне для скота. Громила в футболке, явно сшитой из флага Конфедерации, приклеил маленькую зеленую звездочку на тыльную сторону моей ладони и отправил меня в главный зал.

Он был огромным. Если бы кто-то выпустил пулю небольшого калибра у входа, она, наверное, не долетела бы до неоновых вывесок, рекламирующих пиво с обеих боковых стен. Попасть в потолок тоже вряд ли удалось бы.

У дальней стены я разглядел пустую сцену примерно пятидесяти футов шириной и пяти футов в высоту. Колонки размером с гробы свисали с потолка, и из них лилась записанная на магнитофон музыка, слегка напоминавшая мелодии Алабамы.

Барную стойку, протянувшуюся на целых сорок ярдов, обслуживала армия барменов в одинаковых красных рубашках в стиле «вестерн». Часть из них записывала заказы, но большинство ничего не делали. Я прошел вдоль стойки, пока не увидел женщину с особенно скучающим видом, которую звали Лина, судя по бейджику у нее на груди, заказал «Шайнер» и порцию текилы «Куэрво».

— Шек сегодня здесь?

Лина уже собралась поморщиться от отвращения, но остановилась на полпути, неожиданно охваченная подозрениями на мой счет.

— Вы его друг?

— А у Шека есть друзья?

— Аминь, — улыбнувшись, сказала Лина.

Я сообщил ей, что занимаюсь поиском талантов, сейчас провожу рекламную акцию и рассчитываю протащить демонстрационные пленки под носом у Шека. Я не очень понимал, что говорю, впрочем, Лина тоже, но она с радостью показала мне на Тилдена Шекли, который примерно в сорока футах от нас стоял у края танцпола и яростно спорил с рыжеволосой женщиной в небесно-голубом комбинезоне.

— Не думаю, что вам удастся заполучить его в ближайшее время, — сказала Лина. — Они обсуждают права на передачу.

— Что?

Лина кивком показала на женщину в комбинезоне.

— Это администратор Тэмми Воэн. Она собирается потребовать права на выступление по радио и намерена обвинить агентство в том, что те просмотрели данный пункт, когда подписывали контракт. Шекли ее пошлет. Тэмми все равно будет выступать, потому что ей необходимо, чтобы ее начали узнавать. А контракт отправится псу под хвост.

В этот момент Шекли вытащил листок бумаги и сунул его своей собеседнице под нос с таким видом, как будто предлагал найти там строчки, подтверждающие правомерность ее требований. Администратор отмахнулась от бумаги и продолжала спорить с Шекли.

— И так каждую неделю, — сообщила мне Лина. — Он полночи спорит с ней, а в оставшееся время пытается затащить в постель.

— Может, я оставлю записку у него в кабинете? — спросил я.

— Наверху, в пристройке, рядом со студией, но сначала нужно пройти мимо арены для боя быков. — Она показала на двойную дверь, в дальнем конце справа, где вспыхивал и погружался в темноту неоновый