контрибуции он целиком ставил себе в заслугу. А будущую отставку (отстранят, непременно отстранят!) нехорошего наместника – тоже приписывал своим замечательным талантам.
Так что дипломатическое прикрытие было организовано по максимуму.
И просто прикрытие – тоже.
Походную колонну всадников в добрых персидских доспехах возглавляли «свои». Инструкторы- персы.
Коршунов абсолютно точно выполнил свое обещание: деньги, личное оружие и свобода. Но свобода – чуть позже. Конечно, они могли сообразить, что готовится нехорошее. Но предпочитали не догадываться.
Версия, которую предложили пленным, существенно отличалась от той, что преподнесли Ардаширу. Дескать, на их историческую родину направляется мирная римская делегация. Да, с легкой демонстрацией силы. Но не более.
А Селевкия – вовсе не цель, а всего лишь промежуточный пункт, потому что делегация направляется прямо в Ктесифон. Да, вооруженная конница. Но – сколько ее? Пара тысяч, от силы. А на другой стороне – огромная армия Ардашира. На другой стороне Тигра. А на этой – Селевкия с ее кораблями и причалами. Самое лучшее место, чтобы переправиться. Так что всё замотивировано.
Тем не менее всю дорогу за персами-инструкторами присматривали десятки глаз. Мало ли…
Вся разноплеменная Селевкия вывалила встречать победителей. Ну не то, чтобы совсем победителей, но… вроде того. Восторженно приветствовали передовых офицеров с открытыми лицами, и с ног до головы залитых в железо всадников.
И кучку обряженных в доспехи персидской пехоты ауксилариев.
Даже полуголые нумидийцы, которые (якобы!) сопровождали возвращаемых персов от римской стороны, удостоились пары-тройки ликующих воплей.
Однако наибольший интерес вызывали здоровенные фургоны, катившиеся следом за кавалерией. Тяжелые готские фургоны, хорошо знакомые по ту сторону Данубия «элементы» передвижных готских «крепостей», здесь были в новинку. Что же там внутри? Не иначе – римская контрибуция? Несметные сокровища? Сирийские девки? Ценное имущество разбитой римлянами армии?
Истины не прозрел никто. Истина была так же абсурдна, как если бы на параде Победы из бээмпэшек вдруг повылезли ваххабиты и принялись резать руководство страны.
Закат горел на шлемах, освобожденных от «солнцезащитных» чехлов. Кавалерия вступила в город. В Селевкию, битую сначала императором Траяном[66], потом, спустя полвека[67] мятежником Кассием[68]. Цокали копыта по свежезамощенным улицам, грохотали колеса фургонов… Распределяясь по городу согласно разработанному Черепановым и успешно воплощенным его другом Коршуновым плану.
Нумидийцы остались снаружи. Тоже в соответствии с планом… Всё было рассчитано до минут. И началось, когда край солнца исчез за крышами домов. По короткому взрёву трубы. Железная конница блокировала казармы и административные здания. Перекрыла все городские ворота и спуск к воде. Остальное сделал «спецназ». Именно они и сидели в готских фургонах-крепостях, дожидаясь сигнала.
Геометрическая планировка облегчила задачу. Слаженные действия германской пехоты пресекли панику. Вернее, взяли под контроль тот ужас, который испытали селевкийцы, когда поняли, что происходит нечто незапланированное и очень нехорошее.
Никто не ускользнул. Ни одна рыбацкая лодка не отчалила от берега. Ни одна голубятня не осталась без внимания.
А потом на город опустилась ночь.
Коршунов очень старался не допустить резни. И даже преуспел. Отчасти. Авторитет рикса Аласейи был настолько велик, что его воины готовы были отказаться от веселых шуток в кровавом варварском духе. К сожалению, были еще и нумидийцы, которым выпала ответственная задача зачистки окрестностей. И уж они «позачищали»…
Впрочем, тем, кто оказался внутри города, было чем заняться и без кровопролития.
– Мы должны уйти не позднее начала четвертой стражи, – сказал Коршунов своим офицерам. – Всего девять ночных часов для того, чтобы обшарить все закутки в здешних храмах, складах и трюмах. Совсем немного для такого большого города.
Так что разобравшись с населением (их согнали в здания, где было достаточно места и имелись крепкие двери), парни Коршунова сняли доспехи и принялись за дело. Все роли были заранее расписаны. Опыт имелся. Нюх на тайники – тоже. Большим плюсом было то, что горожане к грабежу не подготовились. Самое ценное осталось на виду.
Справились вовремя. Половину фургонов под завязку набили шелком. Фортуна улыбнулась: как раз вчера прибыла огромная партия этой дорогущей ткани. Во вторую фургонов напихали пленников. Тех, что поценнее. Мастеров, грамотеев, красивых девочек. Народец попроще «собрали» в цепочки и погнали на своих-двоих. Золото, серебро, предметы искусства, пряности, парфюмерию, рукописи, дорогое оружие складывали на местный транспорт…
За три часа до рассвета (по римскому времени) в захваченном городе Селевкия сменилась власть. Дисциплинированные варвары покинули его, а им на смену пришли варвары недисциплинированные. Нумидийцы.
Таков был уговор. Нумидийский префект Зара уехал вместе с германцами. Коршунов не хотел им рисковать. Он опасался, что нумидийцы так увлекутся процессом грабежа и оплодотворения, что не успеют убраться вовремя, а Зара бы своих «подопечных» не бросил.
К рассвету между коршуновскими молодцами и Селевкией было уже не менее десяти миль. До крепости Европос оставалось еще миль двести. Правда, дорога была хорошая. Наезженная.
Нумидийцы нагнали колонну через два дня. Их сумы были туго набиты, за каждым всадником ковыляло по паре-тройке пленников. Пленников взяли уже в пути. Из Селевкии славная африканская конница удирала с визгом и воплями. В самый последний момент, когда на берег уже высадились первые сотни персов.
Успели. Освободителям остался дочиста ограбленный город, многотысячная толпа перепуганных мужчин и перетраханных женщин. А также прибитое кинжалом к двери местной «мэрии» послание царю Ардаширу с просьбой милостиво принять то, что принадлежит царю по праву и записать данное действие на счет автора письма.
Написано было по-персидски. И скреплено печатью господина Пальмиры Луция Септимия Одената, сенатора.
– Ну, если после подобной шутки Ардашир не заявится в Пальмиру еще до октябрьских календ, я буду очень сильно удивлен! – заявил Черепанов.
Добычу они взяли огромную. Одного только шелка хватило бы на снаряжение пары легионов. Легионеры Коршунова вешали на себя полукилограммовые золотые цепи и покупали вызолоченные кентурионовские доспехи. Солдаты других легионов страшно им завидовали и тоже рвались бить персов. Такая добыча – и ни одного убитого. Даже те ветераны, которые бились с персами в армии Александра Севера, позабыли, каковы в бою воины Восточного царства. Всё застил переливчатый блеск добытого по- легкому шелка и тяжелый звон желтых монет.
Зато из Рима вскоре косяком пошли грозные письма с требованием объяснений.
Черепанов не оставил их без ответа.
Доложил, что повеление принцепса исполнено. Контрибуция собрана и передана вместе с пленниками царю парфян. Ответственный за передачу, как и велено, сенатор Септимий Оденат. Точка.
Поверят ли в эту брехню в Палатине? Да плевать. Пришлют «прокурорскую проверку»? Да ради Бога! Пока инспекторы доберутся до Сирии, сюда уже пожалует Ардашир. Или зима придет. Тем более, по советам и рекомендациям Корнелии, Черепанов заслал некоторое количество золота и в Рим. Не в качестве налогов или доли добычи (Какая добыча? Наоборот, последнее Ардаширу отдали!), а в виде взяток конкретным сенаторским болтунам. Пускай помутят воду.
А в Антиохии Черепанова боготворили. Цены на хлеб упали вдвое. Цены на рабов – вчетверо. Легионерское золото так и текло в кошели антиохийских «предпринимателей». Даже в дешевых лупанариях запахло дорогими благовониями. Но слава героев из Первого Германского выросла настолько, что им не
