День прошел не зря. Значит самое время повеселиться!
Глава семнадцатая
Близ побережья провинции Киликия. Киликийские пираты
Легата, который должен был принять под начало Девятый Клавдиев легион, звали Тит Эмилий Вивиан. Это был двадцатишестилетний толстенький подвижный молодой человек, вполне соответствующий своему когномену-прозвищу[61]. Армию Тит Эмилий не слишком любил. Шесть лет назад он, для карьеры, прослужил около года трибуном-латиклаевием и от этого времени у него остались самые неприятные воспоминания. Но настоятельная просьба дяди, а главное – непрерывное нытье и угрозы кредиторов, вынудили благородного патриция покинуть великолепный Рим и отправиться на задворки империи. Сначала Титу Эмилию предложили возглавить Четвертый Флавиев – в Верхней Мезии, но потом дядя передумал и отдал ему Девятый Клавдиев в Сирии. Вивиан был не против. Конечно, Сирия намного дальше от Рима, но – и от кредиторов тоже. Да и место более приятное, нежели дикая Мезия. Так что Четвертый Флавиев пусть забирает себе Серапаммон. Пусть он дерется там с грязными нищими варварами, а Вивиану туда незачем спешить. Стяжает деньги и славу в битвах с богатой Парфией. Титу Эмилию сказали, что его легион уже бился с Ардаширом, побил парфян и взял немалую добычу. Когда Вивиан примет командование, то непременно проинспектирует легионную казну и потребует полный отчет за каждый асс. Глядишь, и с кредиторами рассчитается, и себе кое-что оставит. Тит Эмилий Вивиан любил роскошь, любил вкусные кушанья, шелковые ткани (кстати, здесь, в Сирии, они заметно дешевле, чем в столице), и красивые вещи почти так же сильно, как внимательных и умных собеседников. В Риме у него было много друзей. Еще представиль рода Эмилиев любил нежных кудрявых мальчиков. Как раз такого он купил три дня назад здесь, в Эфесе. И не разочаровался.
Из Эфеса в Антиохию Тит Эмилий решил добираться морем. На военном корабле. Но к невероятному возмущению легата, из военных в Эфесском порту оказалась лишь старая либурна, не способная вместить имущество Тита Эмилия. Как человек благородный Тит Эмилий был уверен, что никакое путешествие не должно заставлять патриция отказываться от привычных удобств, вроде двух поваров, дюжины музыкантов, просторного ложа, и, конечно же, бронзовой ванны, без которой существовать в этих жарких краях просто невозможно.
Пришлось легату, скрепя сердце, на собственные деньги нанять идущий в Египет зерновоз. Места здесь хватало, имелось удобное помещение на палубе, которое Тит Эмилий и занял, велев обустроить с подобающим комфортом: застелить коврами, драпировать и украсить стены… Словом, вышло недурно. И цена, в общем, оказалась приемлемая, потому что груза на судне было совсем немного, и хозяин пассажиру искренне обрадовался.
Впрочем, это временные расхода. Как только появится возможность, Вивиан непременно и с лихвой восполнит собственные потери за счет легионной казны. Это и справедливо: разве не для блага Рима и империи Тит Эмилий вынужден нести тяготы путешествия?
Парусники пиратов выглядели совсем крохотными рядом с огромным зерновозом. Когда Тит Эмилий посмотрел на них с высокой кормы, они показались ему до смешного неказистыми. А люди, которые махали коротенькими веслами – еще смешнее. Как они старались, пытаясь обогнать их судно! Столько усилий…
– Что это за людишки? – поинтересовался Вивиан, небрежно перебирая кудряшки на голове ластившегося к легату эфесского мальчугана. – Рыбаки?
– Боюсь, что нет, сиятельный! – озабоченно проговорил капитан.
– Боишься? – удивился легат. – Чего?
– Этих людишек, – капитан встревоженно глядел на своих моряков, поспешно ставящих артемон – парус, крепившийся к наклонной мачте на носу корабля. Нет, вряд ли это поможет. Ветер был попутный, но совсем слабый. Большой парус обвис, словно живот роженицы после родов. Расстояние между зерновозом и преследователями сокращалось. Медленно, но неумолимо.
– Я бы посоветовал сиятельному облачиться в доспехи, – вежливо произнес капитан. – И я полагаю, вам стоит вооружить слуг. Если необходимо, у меня имеется кое-какое оружие.
Он знал, что пассажир его – военный, большой чин. Хотя и не выглядел грозным бойцом. Однако среди нескольких десятков рабов, сопровождавших благородного патриция, были довольно крепкие парни. Если пираты увидят, что на борту судна – настоящий римский легат и много вооруженных людей, не исключено, что они подумают: на борту большой воинский отряд. И откажутся от преследования. Тем более, что по осадке видно – его корабль идет без груза.
Возможно, так бы и вышло, если бы киликийские горцы не знали заранее, что им нужно. А нужен им был именно этот зерновоз. Именно за него один совершенный муж посулил неплохие деньги …
Убитых было немного – не больше десятка. Среди них – капитан. Остальные вовремя побросали оружие.
Низенький упитанный Тит Эмилий стоял на коленях перед заросшим по самые глаза предводителем горцев. Ноги у предводителя были босые и отвратительно волосатые. На широком поясе болтался нож размером с гладий. Дикарь!
Грубо ухватив Вивиана за руку, пират содрал с пальца римлянина самый большой перстень – с фамильной печаткой. Тит Эмилий взвизгнул от боли.
– Патриций, – с удовольствием изрек дикарь на скверной латыни. – Пять талантов! Договорились?
– У меня нет таких денег! – с достоинством (ох как трудно выглядеть достойно, стоя на коленях) произнес Тит Эмилий. – Я – бедный человек… Эй, не трогайте его! Не смейте! – вскричал он, увидев, как один из пиратов выволок из-за канатной бухты перепуганного эфесского мальчика. Вивиан даже попытался встать, но тяжелая рука бородатого горца снова швырнула патриция на колени.
Предводитель сделал знак – и мальчишку притащили к нему.
– Твой родственник?
– Мой возлюбленный! – с вызовом бросил Вивиан.
Он не понимал, что происходит. Просто представить не мог, что такое может произойти с ним.
Вспомнилась почему-то история Юлия Цезаря. Который тоже когда-то попал к пиратам, потом выкупился, изловил всех и распял. Он, Тит Вивиан из рода Эмилиев – не менее благороден, чем Юлий!
– Вас всех отправят на кресты! – закричал он.
Но вожак пиратов лишь презрительно усмехнулся.
– Возлюбленный, говоришь? Такой хорошенький. Да и ты – тоже ничего! – Грязные пальцы с обломанными черными ногтями ущипнули розовую щечку патриция. Вивиан дернулся, но уклонится не успел.
– Приласкаешь меня, патриций, будешь жить! – сказал вожак.
Тяжелый пояс с кинжалом грюкнул о доски палубы. Волосатый, как зверь, пират задрал тунику, распустил набедренную повязку…
Сорок поколений благородных предков внезапно возродились в крови Тита Эмилия. Быстрый бросок – и оброненный пиратом нож оказался у него в руках.
Вожак киликийцев отпрянул… Пират за спиной Вивиана замахнулся дубиной… Не успел. Тит Эмилиан развернул нож к себе и двумя руками, с силой, вогнал клинок прямо в сердце.
– Не оскверню уста рим… – выдохнул он, и, облившись кровью, ничком повалился на палубу.
– Вот дурень, – добродушно произнес вожак. – А мог бы жить. – И, повысив, голос. – Заканчивайте тут, братья! Всё лишнее – за борт, судно на буксир и домой, пока светло. Нынче – удачный день!
– …Так он и умер, твой сменщик, – завершил свой рассказ Коршунов. – В целом, достойно умер. Лучше, чем жил.
– Разборчивым, выходит, гомосеком оказался императорский легатик, – усмехнулся Черепанов. – Не захотел пирата ублажить!
– Ничего ты в римской морали не понимаешь[62]! – возразил Алексей.
– Допустим, – не стал спорил Черепанов. – Кстати, откуда ты знаешь такие пикантные подробности?
– Одного из матросиков с того корабля продали на рынке в Тарсе. А его новый хозяин оказался
