Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1992. С. 236-238.

Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян (VI-X вв.). СПб., 1996. С. 348-359. Ранее А. М. Членов высказывал сходное предположение, которое он, правда, скомпрометировал своими рассуждениями о варяжско-печенежском заговоре, якобы организованном против Святослава Свенельдом и Курей. См.: Членов А. М. По следам Добрыни. М., 1986. С. 240-252.

Татищев В. Н. Указ. соч. С. 111.

Там же. С. 372.

Археологи обнаружили на Старокиевской горе в Киеве языческое капище, при сооружении которого были использованы остатки каменного сооружения с фресковой росписью. Высказывалось предположение, что это сооружение - один из храмов, разрушенных по приказу Святослава (Боровский Я. Е. Мифологический мир древних киевлян. Киев, 1982. С. 47-48; Килиевич С. Р. Детинец Киева IX - первой половины XII в. Киев, 1982. С. 57; Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси... С. 392; Рапов О. М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988. С. 403, прим. 126; Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989. С. 121). Однако обстоятельства ухода Святослава из Киева и гибели князя от рук печенегов после поражения в Болгарии таковы, что его приказ о разрушении храмов вряд ли был бы выполнен. Он мог быть отдан Святославом, только когда князь еще находился в Киеве. Если разрушенный храм действительно был разобран в конце 960-х, а не в начале 980-х гг. во время языческой реакции Владимира Святославича, то это дает нам любопытную информацию к размышлению об обстоятельствах, при которых Святослав покинул 'мать городов русских' после смерти Ольги, но вовсе не подтверждает рассказ Иоакимовской летописи.

В. Н. Татищев подробно рассказал историю приобретения Иоакимовской летописи, которая сводилась к следующему. Собирая материалы для своей 'Истории', он всюду искал 'полнейших манускриптов для описания или прочитания. Между многоми людьми и местами, где оных чаял, просил я ближнего свойственника Мелхиседека Борсчова (который по многим монастырям игуменом, наконец, архимандритом Бизюкова монастыря был), чтоб мне дал обстоятельное известие, где какие древние истории в книгохранилищах находятся, а ежели в Бизюкове монастыре есть, то б прислал мне для просмотрения, ибо я видал, что он в книгах мало знал и меньше охоты к ним имел' (Татищев В. Н. Указ. соч. С. 107). На эту просьбу Мелхиседек ответил, что в Бизюковом монастыре есть монах Вениамин, который собрал по монастырям много древних книг. Архимандрит попросил Вениамина отдать Татищеву хотя бы одну рукопись. Вениамин якобы отобрал три тетради и собирался сам ехать к Татищеву, но заболел. Борщов переслал с письмом эти три тетради. Они содержали в себе список 'новым письмом' с одной летописи, которая, по мнению Татищева, была написана более 'древним писателем - нежели Нестор'. Татищев приписал ее Иоакиму, епископу Новгородскому, который приехал на Русь после крещения Владимира. Летопись начиналась с расселения народов и обрывалась после рассказа о крещении Руси при Владимире Святом. Мелхиседек просил тетради вернуть немедленно по прочтении. Татищев эту просьбу выполнил, но в свою очередь попросил выслать подлинник, так как считал, что список, который высылал Борщов, написан специально для отправки историку. Вместо ответа Татищев получил известие, что Мелхиседек умер, а его 'пожитки' частью растащили остальные монахи, а частью указом Синода запечатаны. Так историк остался и без летописи, и без списка. Тогда он начал наводить справки о монахе Вениамине, истинном владельце рукописи. В монастыре оказался всего один монах под именем Вениамин - казначей монастыря, который сообщил, что тетради принадлежали самому Мелхиседеку и тот сделал загадочный список в Сибири. Когда Мелхиседека просили дать почитать эти тетради, он говорил, что они чужие, или просто отказывал. Из этого Татищев делал вывод, что 'Вениамин монах токмо для закрытия вымышлен' (Там же. С. 113-114). В итоге он внес выписанные им отрывки из Иоакимовской летописи в 'Историю Российскую' в качестве отдельной главы.

М. Н. Тихомиров, отмечая 'ту необыкновенную тщательность', с которой Татищев собирал и изучал источники, особо подчеркивал, что 'совершенно неправильно обвинять Татищева в обмане, жертвой которого явился он сам', тем более что Иоакимовская летопись 'передает, хотя и вымышленные, но все же вероятные факты' (Тихомиров М. Н. В. Н. Татищев // ИМ. 1940. № 6. С. 50,54-55). Тем самым Татищев выводился из-под удара, но Иоакимовская летопись теряла свою источниковую значимость. Обманщиком назывался Мелхиседек Борщов.

Толочко А. 'История Российская' Василия Татищева: источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 21. До Толочко никто не сомневался в том, что в распоряжении Татищева был фонд источников, не сохранившихся до нашего времени. См., напр.: Лурье Я. С. Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997. С. 44 и сл.

Толочко А. Указ. соч. С. 22.