У Стинга было двоякое мнение о профессии учителя в целом. Он испытывал отвращение к школам, потому что они подчиняли себе детей, но у него было и истинное влечение к преподаванию и оказанию помощи другим в том, чтобы они не делали тех ошибок, которые делал он.

В это время Стинг появлялся в Уилтшире в Ньюкасле, в пабе, который, в основном, использовался традиционными джазовыми музыкантами для неформальных сходок. Здесь была и постоянная ударная группа, а бас-гитарист Эрни иногда разрешал Стингу поиграть за него, пока он отходил ненадолго чего- нибудь выпить.

«У него была большая двойная бас-гитара. Я бывало, вставал, играл пару номеров и получал волдыри, которые не проходили в течение трех недель. В конце концов я раскусил, как это делается, и научился играть», — вспоминает Стинг.

Однажды вечером Эрни не появился, и группа попросила Стинга сесть вместо него. Он принес с собой свою захудалую бас-гитару. «Группа словно ворвалась в тот вечер в современный мир. Они впервые играли вместе с инструментом, который работал от электричества. Они просто с ума посходили».

Вскоре после этого Стинг встретил человека в педагогическом колледже, который, вероятно, оказал наибольшее влияние на жизнь будущего музыканта и дальнейшее продвижение вверх.

Герри Ричардсон родился в Лидсе в 1950 году, и ему было предначертано стать музыкантом. Он пел в хоре, а играть на фортепиано его убедили школьные учителя, которые сами участвовали в джазовых концертах.

В Северном графстве Ричардсон шёл на курс впереди Стинга и изучал английский.

Северо-восток, и Ньюкасл в особенности, имели репутацию «цветника» музыкальной культуры начала и середины семидесятых годов. Музыка пабов Ньюкасла берет начало в Линдисфарне и от «Animals». Это была в основном гитарная музыка: жесткие блюзы, длинноволосые исполнители.

Напористое движение «новой волны», казалось, прижилось везде, но обошло город стороной. Возможно, новая волна музыкальной энергии подавлялась стереотипами клубов. Многие полагают, что новые таланты наверняка существовали, но не имели поддержки со стороны агентов, менеджеров, продюсеров, которые могли бы помочь развить новое начинание.

Герри Ричардсон играл на клавишных в джазовой группе. Однажды его вокалистка сказала ему о бас- гитаристе по имени Гордон Самнер, которого она приметила, исполняя баллады Джеймса Тейлора в местном клубе.

«Я шел своим путем и думал, что он (Стинг) неплох, — объяснял Герри, — но, честно говоря, я не особенно вспоминал об игре Стинга на бас-гитаре до тех пор, пока мы с ним не поговорили, и я не обнаружил, что он знает барабанщика, у которого есть вагончик и усилитель. Это то, что я хотел. Итак, я уволил моего бас-гитариста и ударника, и мы сформировали новую группу под названием «Эрсрайс».

На сцене Стинг пел довольно неохотно, и его единственным вокальным исполнением для группы было, когда он в сильной и выразительной манере спел популярную версию одного старого хита Эштона, Гарднера и Дайка. Стинг и Герри стали близкими друзьями и всегда пытались поразить аудиторию искрометной джазовой техникой исполнения, хотя у группы были ужасные духовые инструменты.

Иногда Герри играл с более известной группой традиционного джаза под названием «Феникс», в конце концов, Стингу дали шанс также присоединиться к этой группе. Более разросшаяся музыкальная группа «Феникс» имела свою собственную традицию — каждый член группы был известен своим прозвищем. Когда в первый день молодой Гордон Самнер вышел, одевшись в свитер с поперечными желтыми и черными полосами, тромбонист Гордон Соломэн подумал, что он похож на осу. И тогда ему пришла в голову мысль: «Эй, давайте звать его Стинг!» Прозвище приклеилось. Молодой Гордон был доволен, потому что свое имя он терпеть не мог.

Вскоре Стинг начал играть бас-мелодии таких мастеров Нью-Орлеанского джаза, как Сатчо и Кид Ори. Этот опыт был перенесен на новую почву. Очень быстро его начали замечать. Другая весьма уважаемая местная джаз-группа под названием «Ривер Сити Джазмен» попыталась присвоить его идеи. Тогда группа «Ньюкасл Биг Бэнд» убедила его прийти к ним на репетицию, но основатель и руководитель группы Энди Хадсон был не особенно впечатлен. «Начнем с того, что он не мог по-настоящему читать музыку», — объясняет Хадсон.

Саксофонист группы Найджел Стэнджер подошел к Хадсону и отрезал: «Я не могу играть с этим парнем. Избавься от него».

Однако Хадсон решил проигнорировать просьбу Стэнджера на том основании, что Стинг может принести пользу. «Стинг отличался особым энтузиазмом, особым желанием играть, которого ни у кого не было. Он прихватывал с собой партии домой, чтобы там разучивать. Еще одной отличительной чертой была его надежность. Он никогда не опаздывал. Это важно. Гении, которые появляются поздно, мне не нравились».

Энди Хадсон описывает себя в те дни как организатора — что-то вроде «фиксажа» группы («но у нас сначала не было руководителя»). Он объясняет, почему у него был самый большой процент гонорара: «Мне надо было вести дела. Я был лидером. Я руководил группой и иногда играл на клавишных». У группы была репутация отличающейся от всех остальных, частично из-за того, что у музыкантов была склонность начинать с одной мелодии, а затем вдруг соскальзывать к другому номеру. Музыка варьировалась — от «Джонни Дэнкворта» до «Эвридж Уайт Бэнд», и мы никогда не играли одну мелодию во второй раз так же, как в первый». Хадсон продолжал: «Мы действительно были стаей музыкантов-энтузиастов. Мы все чаще появлялись в баре театра Ньюкасла. Там было прекрасное артистическое окружение.

Группа была в действительности просто остаточным явлением после университета. Когда я вновь вспоминаю то время, то думаю: до чего ж мы были неотесанными, прямо барсучьи задницы. Но все, чего группе не хватало в технике, перекрывалось энтузиазмом. Вы могли бы сказать, что мы были схожи с «Animals» в шестидесятые. Стинг впервые появился на сцене, когда у нас возникли проблемы с местным бас-гитаристом. В то время я разрешил бы любому сесть и попробовать».

За три или четыре недели, которые он играл в группе, Стинг популяризировал свои идеи человека, стремящегося к совершенству. «Он начал говорить, что один из музыкантов был несколько резок, — объясняет Хадсон, — дела стали развиваться быстро, потому что он был так настроен на успех».

Стинг быстро усвоил законы шоу-бизнеса, а также принципы деятельности группы. Хадсон продолжает: «Мы, бывало, разыгрывали небольшую комедию, и он быстро воспринял сам дух этих вещей».

Однако не всегда группа получала хороший прием. Один раз музыканты были наняты оперным обществом Саус Шилдза, несмотря на то, что они предупредили, что их тип музыки может прийтись оперному обществу не по вкусу. Группа была освистана и выставлена со сцены через двадцать минут после появления — «потому что там все хотели песен Глена Миллера». Энди Хадсон объясняет: «Мы могли бы сыграть и их, но смотрелось бы это как «Блюз Бразерс» в каком-нибудь деревенском западном баре».

В это время Стинг жил в одной квартире с Герри Ричардсоном и его другом Тимом Арчером в районе Ньюкасла под названием Хитон. Вспоминает Энди Хадсон: «Это была неряшливая квартира холостяков, вонючие носки, беспорядок везде. Чашки и тарелки, полные мусора, — повсюду».

В педагогическом колледже Стинг достиг своеобразной «вершины» в отношениях с девушками: в то время у него было семь женщин. Он снова вернулся к своей привычке завязывать ни к чему не обязывающие сексуальные отношения.

Тем временем «Ньюкасл Биг Бэнд» стала центром внимания, выступая в обеденный перерыв в баре университетского театра, а Стинг вскоре обнаружил, что играет все — от Дюка Эллингтона до «Yesterday» («Вчера») «The Beatles». Однажды пришло так много людей, желающих послушать группу в один из дней их обычных выступлений в местном университете, что руководство приняло решение отложить выступление на следующую неделю, так как невозможно было справиться с толпой.

Хадсон был так разъярен, что он и группа решили играть скорее в университетском парке, чем разочаровать своих поклонников. Стинг подсоединил усилитель к батарее своего ржавого старого «ситроена», и группа выступала, к большому удовольствию необычайно большой толпы в более чем тысячу человек, до тех пор, пока не появилась полиция и не приказала им немедленно очистить территорию. Группа как раз начала исполнять свою собственную интерпретацию «Хей Джуд» «The Beatles».

Стинг никогда не забывал тех ощущений, которые он получил, впервые играя для целой толпы. Творчество сразу приобрело ценность, и он хотел повторения тех прекрасных мгновений.