раздавались в индейских деревнях; разрушительную роль сыграл алкоголь и деморализация.

Индейцы Ксингу проживали на защищенной территории, равной по площади приблизительно Бельгии. Они также считались племенем, которое показывали в качестве экзотики и которые оказались миролюбивыми. Хотя некоторые племена Нижнего Ксингу были воинственными. Изредка случались жуткие вещи — племена убивали автомобилистов, рискнувших отправиться вниз по трансамазонскому шоссе, которое проходило через их лес.

Первое впечатление Стинга по прибытии в деревню стоит отметить: «Ничто не может подготовить вас к первому взгляду на индейскую деревню, к первому впечатлению. Симметричные, невероятно длинные соломенные дома, расположенные точным кругом, окружены хаосом джунглей. Кто-то направил на нас зеркало. Это сигнал из другого мира, но по мере нашего приближения к центру круга мы смогли заметить разметку футбольного поля и штангу для ворот. Это был первый показатель того, что это путешествие должно было поколебать некоторые фантазии, которые у нас были насчет индейцев, и подтвердить другие.

Крошечные фигурки появились из домов, чтобы понаблюдать за нашим спуском к близлежащему летному полю. Еще одно приземление с подскоком.

Когда дверь открылась, то жара джунглей оказалась почти плотной, а тишина уходящего дня, после того как замолчали два мотора, — чарующей и пугающей. Стена джунглей молчалива, как и надгробие.

Наши хозяева вдруг появились на другом конце поля. Некоторые на велосипедах. Одни были одеты в футбольную форму, а другие — голые, если не считать кусочка материи на бедрах».

Стинга в особенности поразил вид индейцев.

«У всех мужчины была стрижка типа Генрих V, а волосы вымазаны красной краской. Лица похожи на тибетские, что напомнило мне о том, как, должно быть, далеко пришлось путешествовать их предкам из центра Азии на север через Берингов пролив к Аляске и на юг, через ту территорию, которая стала Канадой и Соединенными Штатами в Центральную Америку и, наконец, к южному притоку амазонского бассейна. Продвигались они приблизительно сто миль за каждое поколение согласно изучениям антропологов».

Стинг и Труди сделали храбрые лица, когда им сказали, что им придется искупаться в реке, а их кровати будут представлять из себя пару гамаков. В считанные минуты Стинг, Труди, капитан Келли и Жан-Пьер разделись догола и направились на берег реки.

Когда они плавали голыми, Стинг заметил высокого человека с волосами до плеч, церемониальными бусами и в одежде «Levis», который мочился в реку. Между его подбородком и нижней губой была большая деревянная пластинка. Это был вождь Раони.

Здесь, у индейцев, Стинг обнаружил, что самые лучшие наркотики делаются из натуральных растений. Он принял участие в церемонии проглатывания «Корня Мертвого Человека» — ритуальном заглатывании мистического корня тропического леса и погружения в семичасовой транс, во время которого он испытал смерть, встретился с Богом и проснулся, видя себя самого в весьма нелестном свете.

Стинг также впервые принимал «чай», приготовленный из айахуаска. Это было возбуждающее, бодрящее, но вместе с тем ужасающее ощущение; он чувствовал бездонный страх того, что он растворяется, теряя контроль, и ничто не может спасти его. Это был он, Стинг, прекрасно себя контролирующий, и вот он терял себя, плывя сквозь лес в кружении красок, которые индейцы нанесли ему на лицо, — лицо, которое он превратил в маску, которая помогла сделать его двадцатикратным миллионером. Здесь, в джунглях, в возбуждении, пронизавшем его тело под воздействием чая, он был без маски, плывя сквозь деревья, которые уже не были непроницаемыми. Вся природа — сплошная зелень, струящаяся вокруг него.

Страх, который он испытывал впервые после принятия «чая», был определенно несоизмерим с тем, с которым он столкнулся во время сеансов анализа по Юнгу, которые он начал посещать после распада брака с Фрэнсис.

Когда «чай» начал действовать в полную силу, после первых минут страха Стинг начал втягиваться в новый набор эмоций. Затем последовали два часа отчаянных рыданий, за которыми пришла чистая радость, его тело кружилось над соломенными хижинами, кострами и гамаком, в котором он спал.

Стинг обнаружил, что он вышел за пределы самого себя, в этом совершенном состоянии отделения от себя от своего тела, которое он всегда искал в наркотиках и женщинах в лучших отелях, будучи беспокойным молодым человеком, или когда пел «Роксану». Теперь он мог ни от чего не прятаться, маска не могла спасти его от растворения в миллионах деревьев, в миллиардах листьев, которые окружали их тут, в джунглях.

Все это время руки индейцев были рядом с ним, ведя его и придавая ему уверенности в его наркотическом путешествии. Быть одному в это время — сумасшествие. В один момент Стинг решил, что он мертв. Затем Раони постучал своими пальцами по груди Стинга и сказал: «Здесь много боли». Совершенно неожиданно из глаз Стинга брызнули слезы.

Мир думал, что Стинг в джунглях, чтобы спасти их, но прежде всего он сам искал что-то, что не мог назвать по имени, и затем он это нашел — отца, которого он мог любить, когда его собственный только что ушёл от него.

Ночь Стинга и Труди в деревне проходила под охраной нескольких воинов Раони, которые стояли около их гамаков, смеялись и портили воздух на протяжении всего вечера к великому отвращению Труди.

Однако самой большой проблемой для Труди в джунглях была ее паническая боязнь змей. Там, в Британии она, как было известно, выбегала визжа из комнаты, если змея, извиваясь проползала по телеэкрану. В джунглях они были повсюду и, что еще хуже, оказалось, что змея — самый главный символ силы для индейцев.

В течение нескольких следующих дней со Стингом и Труди обращались как с богами, они познакомились со знахарями-колдунами и дикими животными, такими, как пантеры. Они даже сходили в другую деревню, чтобы познакомиться с людьми другого индейского племени.

Некоторым образом Стинг рассматривал это путешествие в джунгли как еще одно пробуждение памяти об отце. Он был переполнен навязчивой магией тропического леса, его мистической красотой, и он был решительно настроен сделать всё возможное, чтобы обеспечить его сохранность. Стинг утвердился в мысли, что он должен остановить разрушение, и начал обдумывать план того, как можно убедить большое количество людей, чтобы каждый проникся идеей спасения.

Чрезвычайно чувствительные индейцы поняли, что Стинг все еще страдает всем сердцем из-за смерти отца. Они делали все, что было в их силах, чтобы утешить его. Они даже придумали ему прозвище — «Потайма», что значило «Печень маленького армадилла». Они придали телу Стинга полную боевую раскраску, чтобы приободрить его. Эта краска была также очень полезным отпугивающим средством от комаров, которые наседали на него и на Труди каждую ночь. Между прочим, иногда попадались и тарантулы!

К концу путешествия Стинг обнаружил, что он полностью покорен индейцами, и поклялся, что сделает все возможное, чтобы помочь их положению. Он сказал вождю Раони:

«Для меня большая честь быть вашим гостем, и вы обращались со мной с добротой. Я считаю, что этот лес ваш, а у белого человека нет настоящего дома. Он потерялся в мире, который не понимает. Он прекратил общаться с духами земли и леса, реки и воздуха, и поэтому он одинок. Несчастный, он ищет счастье, и когда он видит это счастье в других, он становится сердитым и хочет разрушить его, потому что внутри него — пустота. Я не политик, я только певец, но меня слушают многие люди. Я обещаю вам, что при всяком случае, когда я смогу говорить от вашего имени, я буду это делать. Я буду рассказывать о вас всякому, кому смогу, потому что вы единственные защитники леса, и если лес умрет, то умрет и земля. Даже белый человек, думаю, может это понять».

В самолете, на обратном пути к цивилизации, Стинг пообещал Жану-Пьеру Дютелье, что он поговорит с «Международной Амнистией». «Я также хочу написать что-нибудь. Я имею в виду не о благородных дикарях, а о благородстве вида. Моя вера в человека восстановилась, несмотря на всю дрянь, то и дело встречающуюся на пути. В некоторой степени западный человек находится в обратной эволюции, мы забыли о своем собственном потенциале. Ксингу могут напомнить нам о том, кто же мы в действительности. Они должны выжить».

Друзья, вроде Гильды Матосо, заметили огромную перемену в характерах как Стинга, так и Труди,