– За что тебя к нам? – без особого интереса спросил старик, как показалось морпеху, гораздо больше занятый наблюдениями за расползавшимися по своим норам постанывающими парнями.

– Да так, ерунда, – с удовольствием затягиваясь душистым, сухим дымом, небрежно отмахнулся подполковник, – обознались. Прикинь, ваши полицаи меня за какого-то крутого бандюка приняли! Так что я особо не парюсь – разберутся и выпустят…

– Бывает, – флегматично согласился абориген и, пошарив под матрацем, извлек блеснувшую нержавейкой небольшую фляжку, отпил глоточек и спросил: – Хлебнешь?

Вашуков молча кивнул и хлебнул из фляжки, в которой оказался если и не чистый спирт, то какая- нибудь местная самогонка градусов этак семидесяти. Запить было нечем, поэтому морпех шумно выдохнул и затянулся сигаретой, чувствуя, как под ложечкой начинает расплываться приятное жаркое облачко.

– А ты вообще по жизни кто? – задал старик новый вопрос, хотя подполковнику опять-таки показалось, что ответ аборигена не больно-то и интересует – скорее всего, тот спрашивал не из любопытства, а просто от скуки и для поддержания хоть какой-то видимости разговора.

– Так, – неопределенно шевельнул ладонью Вашуков, – что-то вроде бизнесмена средней руки. Что- то купил по дешевке, потом продал чуть дороже… Думал, тут у вас кое-что провернуть, – а видишь, как оно обернулось… Придется, видимо, уезжать домой ни с чем – не нравится мне ваша тюрьма: темно, жарко и народ уж больно горячий…

– Домой – это хорошо. Отпустят, не переживай… И полетишь ты в свою Россию, – старик понизил голос почти до шепота, так что мгновенно напрягшемуся морпеху не стоило опасаться, что слова аборигена расслышал кто-либо из слишком увлеченных ощупыванием своих ссадин и набухавших синяков сокамерников. – Ты ведь русский, так?

– С чего ты, старик, решил, что я именно русский? – по-прежнему по-английски и с искренним недоумением – во всяком случае, ему казалось, что это выглядит именно так – спросил Вашуков. – Или у меня на лбу написано, что я из Сибири?

– Не суетись, – с грустной усмешкой почти беззвучно посоветовал старик, – я тебя не продам. Не знаю уж, для чего ты англичанином или кем там еще прикидываешься, но, по-моему, ты русский… Ну, ладно, поясню. Пьешь ты как русский, сигареты разминаешь как русский; и только русский мог ввязаться в драку сразу с тремя черными, ничуть не думая о последствиях. И еще одна ма-аленькая штука: ты и сам не заметил, как по-русски выругался, когда дрался с этими придурками…

– Серьезно, по-русски? – Вашуков вдруг почувствовал, что ему очень хочется провалиться под землю. Неужели он, подполковник морской пехоты, подготовленный, бывалый и достаточно хладнокровный человек, мог вот так глупо проколоться на такой ерунде? Или старик берет его на испуг? «На понт», как говорят в камерах российских. Да ну, глупость какая… Ему-то это зачем? – И что же я такого сказал, не напомнишь?

– Ты назвал их козлами – а это чисто русская штучка, я знаю. Да не тушуйся ты – говорю же, не продам… Лет двадцать с лишним назад я работал с русскими – это были отличные ребята. У меня сын был… – старик вдруг замолчал и начал возиться со своей фляжкой – отхлебнул, протянул морпеху; потом оба закурили, и еще минут через пять абориген продолжил свой рассказ: – Русские врачи его спасли, когда он чуть не помер…

– Спасли – это хорошо. Как он сейчас?

– Никак. Его потом убили – слышал, наверное, что у нас до самого 92-го года гражданская война тянулась… Ты точно ничего там не накосячил? Правда, у полиции ничего против тебя нет?

– Точно ничего, – ответил Вашуков, хотя, вспоминая чисто российские милицейские штучки, полной уверенности уже не испытывал. Мало ли что этим темненьким ребятам вдруг понадобилось… Может быть, политику какую пришить хотят или еще чего похуже – тогда и наркоту подбросить могут, и все что угодно. Глянут в документы, да и пошлют запрос в соответствующее консульство… Остается надеяться, что действительно ошиблись, или просто взятку слупить хотят. – Не успел я ничего натворить, отец. Меня ваши копы чуть ли не в аэропорту загребли. Говорю же, ошиблись!

– Может быть, и ошиблись… А я давно живу на свете и скажу тебе без ошибки: если ты и имеешь какое-то отношение к бизнесу, то только к тому, который здорово припахивает оружейной смазкой. Извини, но от тебя за милю тянет чем-то таким… опасным. Да и дерешься ты… слишком хорошо для простого бизнесмена. Не хочешь сказать, что тебе нужно в моей стране на самом деле? Возможно, я мог бы помочь тебе – есть у меня и связи кое-какие, и возможности…

– Тогда ответь мне на вопрос, который задавал мне: а ты сам-то кто? – Вашуков вдруг непонятно отчего ощутил внутреннюю уверенность в том, что старик и в самом деле может реально помочь ему в поисках. Что породило эту уверенность, подполковник, пожалуй, не смог бы ответить даже самому себе.

– Контрабандист я, – просто ответил абориген, словно признал свою принадлежность к самой обычной и вполне уважаемой гильдии вроде каких-нибудь корабельщиков или столяров- краснодеревщиков. – Несколько суденышек, десятка два человек. Товар разный туда-сюда…

– Суденышки, говоришь? – В мозгу Вашукова что-то почти физически ощутимо щелкнуло, и вмиг начала выстраиваться пока еще туманная, едва уловимая, но уже вполне связная цепочка: море, контрабандисты, каботажные рейсы… – Слушай, а ты ничего не слышал от своих знакомых мореходов о том, как милях в пятидесяти от города нашли брошенную машину, а в ней труп один интересный, нет?

– Нет, – твердо сказал старик и для убедительности отрицательно покачал головой, – ничего такого я не слышал. Но если очень надо, то могу навести справки.

– Надо, – кивнул морпех и, после недолгих колебаний, попросил попробовать что-либо выяснить и насчет того, не слышал ли кто из морячков что-нибудь о пропавших в том же районе троих белых мужчинах.

Из тайных глубин все того же матраца абориген выудил обычный мобильный телефон, подмигнул Вашукову и, поглядывая на дверь, начал набирать номер. Минут за десять старик сделал три звонка. Потом молча выкурил сигарету и позвонил еще кому-то, с кем проговорил не меньше пяти минут. А еще через минуту подполковник узнал о существовании человека, который не только видел, как в указанном месте взорвалась большая лодка, но и, возможно, что-то знает о судьбе людей, на том суденышке находившихся.

Все оказалось до такой степени неожиданно просто, что в первую минуту Вашуков даже не поверил старику и попросил повторить все добытые новости еще разок. Нет, похоже, все сходилось: и место, и время. Правда, тут же морпех сообразил, что есть одно простенькое и весьма неприятное обстоятельство, мешающее ему сейчас же броситься к тому человеку и подробно выяснить, что, где и как, – чтобы куда-то «броситься», надо было сначала выйти из тюрьмы…