— Там, против течения. Вопли какие-то, ржание дикое.
Трибси потёр нос.
— Нам, кротам, за вами, белками, ни ногами, ни ушами не угнаться, хурр, да.
— Я тоже ничего не слышу, — покачал головой Бринти.
Гирри прыгнул на ближайшее дерево.
— Зато я слышу. Подождите здесь, я быстро.
— Оставайся на деревьях, Гирри, на землю ни ногой! — крикнула вдогонку Тайра. — И не ввязывайся, если там что-то опасное. Как я в аббатстве появлюсь, если с тобой что-нибудь случится!
— Есть, мэм, не извольте беспокоиться, мэм, ушки на макушке, мэм! — отсалютовал Гирри на лету, в очередном прыжке.
— Побольше осторожности и поменьше «мэм»! Я лишь на сезон тебя старше, метлохвост!
Трибси уминал очередной пирожок.
— Хо-о-орр, хор-рош, хор-рош, с сыром, мой любимый, хурр-ням…
— А что, у тебя и какой-нибудь нелюбимый есть? — удивился Бринти.
— Хм-м-рр, и правда не припомню, не припомню, верно.
Снова принялись «печь блинчики». С Тайрой в этом занятии никто сравниться не смог, её камушки подпрыгивали до девяти раз. Приятное времяпрепровождение… Тайра с улыбкой вспомнила о предостережениях отца и озабоченном выражении его физиономии.
Но тут из кроны дерева вывалился Гирри, вокруг него кружилось несколько листочков. Гирри возбуждённо сверкал глазами и размахивал лапами.
— Там… Они подвесили большую птицу на дереве… Костер под ней разжигают! Тайра, спасать надо!
Тайра встряхнула друга.
— Толком объясни. Где, кто, какая птица? Вздохни поглубже два раза.
Гирри послушался, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.
— Вверх по течению. Я их увидел с бука. Восемь речных крыс, бродяги, гнусное отребье. Птица огромная, не видел таких, висит на суку вниз головой, они её замучают до смерти. Надо спасать, Тайра!
Тайра уже сматывала с себя Фитьку.
— Гирри, хватай топор. Вернись обратно по деревьям, незаметно подберись поближе к птице и жди нас. Трибси, Бринти, возьмите две палки поздоровее и за мной!
Пробкохвост и Висячая Лапа пытались разжечь кучу веток, листьев и сухого мха. Им мешали товарищи, дружно раскачивавшие висящую над кучей птицу. Ястреб не мог даже шевелить крыльями и лишь слабо шипел.
Хриплый Обжора наслаждался беспомощностью жертвы. Он ковырнул своей тупой саблей горло ястреба и захохотал:
— К ужину как раз изжаришься, не слишком быстро, на медленном огонёчке.
Жабий Глаз ткнул в качающегося ястреба копьём, но промазал.
— Шеф, но уж ногу-то я заслужил, ведь я его изловил!
Атаман вмазал герою по уху.
— Я твою ногу отрежу и сожру, если ты убьёшь его слишком быстро, дубина! Убери свой дрын тупой, копье дурацкое!
Вжжик-Банг! В клинок «сабли» атамана врезался камень. Оружие вылетело из лапы крысы, запрыгавшей и завопившей от боли в отшибленной конечности.
— А-а-а-а! Кто? Что? В-а-а-а-а!
Тайра выскочила на берег, крутя пращу и вопя:
— Все вон от птицы!
Атаман перестал подпрыгивать и вытянул онемевшую от удара лапу в направлении одинокой выдры:
— Бей её! Кроши в капусту!
Жабий Глаз бросился к выдре с копьём наперевес, но тут же получил камнем по голове. Из кустов выскочили Бринти и Трибси с длинными дубинами. Гирри спрыгнул на сук, к которому была привязана жертва, оттуда — наземь и принялся раскидывать уже занявшуюся кучу хвороста. Трибси ударом дубины отправил Пробкохвоста в ручей, Бринти погрузил своё деревянное оружие в брюхо Хриплого Обжоры как раз в момент, когда тот протянул здоровую лапу за оброненной саблей. Наступив на саблю атамана, Бринти принялся обрабатывать его дубиной. Тайра скакала от крысы к крысе, рассыпая удары по мордам, рёбрам, хвостам и лапам.
Из восьми крыс на поле боя остались лишь три, остальные в панике бежали. Трезубец и Жабий Глаз валялись без чувств, Хриплому Обжоре повезло меньше. Он сознания не терял, вопя и скуля под ударами Бринти, который исступлённо колошматил его дубиной, вопя при каждом ударе:
— Мразь! Гнусь! Палач! Трупоед!
Тайра оттащила разбушевавшуюся мышь от жертвы.
— Хватит, он своё получил. Убьёшь ведь.
Бринти размахивал дубиной в воздухе, рыча:
— Убью! Такие не должны жить! Гадость! Пакость! Мясоед!
— Хватит! — прикрикнула Тайра.
Бринти обмяк и выронил свою деревяшку. Он вдруг понял, как безумно себя вёл только что.
— Извини, Тайра, меня занесло.
— Хурр, хоррош, хоррош… — усмехнулся Трибси. — Надо птицей заняться, мисс Тайра.
Тайра подхватила ястреба, а Гирри взметнулся с топором вверх и одним ударом перерубил верёвку.
Выдра осторожно опустила потерявшую сознание птицу на траву, бормоча:
— Потерпи, друг… В аббатстве тебе помогут… Потерпи…
Гирри спрыгнул с дерева и крикнул Трибси:
— Пошли за тележкой!
Тайра осталась с птицей. Бринти покосился на побитого атамана:
— Шевельнись только, мигом череп проломлю.
Он подобрал атаманскую саблю и запустил её в поток.
Скоро прибыла тележка. Птицу осторожно погрузили не неё, положив поверх палок, на которые набросали сухой травы. Крылатый гигант на мгновение открыл глаз и снова погрузился в забытьё. Трибси погладил его головное оперение.
— Хурр, все будет хорошо, парень.
Тайра подошла к Бринти, с дубиной в лапе нависшему над Хриплым Обжорой.
— Надеюсь, ты выбил из него всю боевую блажь.
Она перевернула крысу ногой.
— Слушай внимательно, нечисть. Мы не такие, как вы, поэтому ты останешься в живых. Но не показывайся больше в этих местах, не то пожалеешь.
— В следующий раз точно череп проломлю, — добавил Бринти.
Крыса страдала от мучительной боли, каждый удар пульса разрывал голову и тело. Но переполнявшая её ненависть оказалась столь сильной, что она, не сводя взгляда с мыши, попыталась в неё плюнуть. Бринти рванулся вперёд, но Тайра оттащила его.
— Идём, надо доставить птицу в аббатство.
Хриплый Обжора проводил их взглядом. С трудом шевеля губами, он еле слышно пробормотал:
— Я тебя не забуду, мышонок. Следующая наша встреча — смерть твоя. И постараюсь я, чтоб ты не подох слишком быстро.
Они направились в обратный путь. Тайра заметила, что лапы Бринти трясутся, его бьёт дрожь.
— Что с тобой, Бринти?
— Никогда ещё не поднимал лапу в гневе на иное существо. Эта крыса намного больше меня. Будь у
