1Все, что пошлешь: нежданную беду,свирепый искус, пламенное счастье —все вынесу и через всё пройду.Но не лишай доверья и участья.Как будто вновь забьют тогда окнощитом железным, сумрачным и ржавым…Вдруг в этом отчуждении неправомнаступит смерть — вдруг станетвсе равно.Октябрь 19392Не искушай доверья моего.Я сквозь темницу пронесла его.Сквозь жалкое предательство друзей.Сквозь смерть моих возлюбленных детей.Ни помыслом, ни делом не солгу.Не искушай — я больше не могу…19393Изранила и душу опалила,лишила сна, почти свела с ума…Не отнимай хоть песенную силу,не отнимай — раскаешься сама!Не отнимай, чтоб горестный и славныйтвой путь воспеть. Чтоб хоть в немой строкемне говорить с тобой, как равной с равной, —на вольном и жестоком языке!Осень 19394Гнала меня и клеветала,Детей и славу отняла,А я не разлюбила — знала:Ты — дикая. Ты — не со зла.Служу и верю неизменно,Угрюмей стала и сильней.…Не знай, как велика надменностьЛюбви недрогнувшей моей.<1940>5Раскаиваться? Поздно. Да и в чем?В том, что не научилась лицемерить?Что, прежде чем любить, и брать, и верить,не спрашивала, как торгаш, — «почем?»Ты так сама учила… Как моглапомыслить, что придешь заимодавцем,что за отказ — продать и распродаться —отнимешь все и разоришь дотла.Что ж, продавай по рыночной ценевсе то, что было для души бесценно.Я все равно богаче и сильней и чище —в нищете своей надменной.Конец 40-х6Я все еще верю, что к жизни вернусь, —однажды на раннем рассвете проснусь.На раннем, на легком, в прозрачной росе,
