— Это не обязательно. Мне нужно только расстегнуть пуговицы на спине.

Миссис Флорид вошла и закрыла за собой дверь. Элинор видела, что экономке хотелось поболтать, но, заметив нерасположенность госпожи к разговору, она сдержала себя, ловко помогла ей снять вечернее платье и молча удалилась.

Элинор сидела за туалетным столиком, глядя на свое отражение в зеркале. Не такой она представляла себе эту ночь. Она думала, что ее будет раздевать Себастьян, с любовью целуя каждый участок обнаженного тела. Вместо этого компанию ей составляет обманутая надежда.

Она достала ночную сорочку и, надев ее, вернулась к зеркалу, чтобы посмотреть, как она выглядит. Да, в этой сорочке она выглядела соблазнительной и желанной. Но если некому ею восхищаться, то какой смысл надевать ее? Вздохнув, Элинор вынула шпильки из волос и потянулась за щеткой.

Почему Себастьян оставил ее одну? Последние недели он делал все, что мог, чтобы оказаться наедине с ней. И сегодня днем он выглядел счастливым. Доказательством были теплые объятия и страстный поцелуй. Так что изменилось?

Она положила щетку. Можно сидеть здесь до утра, задавая себе вопросы, размышляя, делая предположения. Или узнать правду. Пойти и спросить его напрямик.

Себастьян явно хотел остаться в одиночестве, и всетаки следовало попытаться выяснить, что происходит.

Элинор накинула халат, затянула пояс и босиком побежала к его спальне. Она была почти уверена, что комната заперта, как он ей сказал. Но когда она повернула ручку, дверь с легким скрипом распахнулась.

Несколько раз моргнув, чтобы привыкнуть к мраку, Элинор шагнула в спальню, освещенную лишь горевшим камином.

— Какого черта вы тут делаете?

Она повернулась на голос, донесшийся с противоположной стороны комнаты. Себастьян растянулся в большом кресле у огня, его ноги лежали на скамеечке. Вечерний сюртук, галстук и жилет он уже снял, белая рубашка была расстегнута, открывая грудь с темными волосами.

— Я спросил, что вы тут делаете, — повторил он.

Элинор невольно отступила. Его красивое лицо выражало неудовольствие. Сейчас он походил на медведя в клетке, раздраженного, готового разорвать в клочки первого, кто подойдет ближе. Такого она видела однажды на сельской ярмарке.

— Мне показалось, вы были слегка не в духе, когда мы простились, — сказала Элинор, медленно приближаясь к нему. — Я хотела убедиться, что все в порядке.

— Ерунда. — Он тяжело сглотнул и закрыл глаза. — Прошу вас извинить меня за грубость.

— Да ничего страшного. — Она сделала еще несколько шагов к скамеечке для ног. Ласково положив руку ему на колено, она добавила: — Но вы правы. Я здесь не только ради того, чтобы проверить, все ли с вами в порядке. Мы оба можем быть честны друг с другом. А это очень важно, Себастьян, не так ли?

— Я думаю, это очень плохая идея.

— Правда?

Он допил содержимое бокала и взглянул на нее.

— Хорошо. Честность так честность. Вы не должны быть здесь, Элинор.

— Ерунда. — Опустившись на колени, она крепко обхватила его согнутые ноги. — Мы оба хотим быть этой ночью вместе.

— Нет.

Себастьян попытался разжать и отвести ее руки. Элинор не позволила ему освободиться и, замерев, ждала его следующего шага. Если бы он поцеловал ее, тогда все опять встало бы на свои места. Увы, он не собирался этого делать. Значит, она должна взять инициативу на себя.

Ее дерзкий вызов потряс Себастьяна, но ответа с его стороны не последовало. Элинор испугалась. Кажется, она допустила громадную ошибку, и сейчас он ее прогонит. Вместо этого он вдруг посадил ее к себе на колени и завладел ее ртом.

Двигая бедрами, Элинор чувствовала растущую твердость у него в паху. Это была победа. Наконец она познает близость, к которой так стремилась телом и душой, соединится с человеком, которого любила.

Она и должна была полюбить его. Себастьян обратил на нее внимание, когда никто даже не замечал ее. Слава Богу, что он вошел в ее жизнь именно сейчас, когда она уже не юная девушка и вполне созрела, чтобы понять, каким редким даром награждена.

Их поцелуи становились все более нетерпеливыми, страстными, требовательными. Элинор пыталась выразить глубину своих чувств руками, губами, языком. Себастьян не оставался в долгу, пока вдруг не отстранил ее.

— Вы не должны здесь быть. Мы не должны этого делать.

— Вы повторяетесь. — Она ласково погладила его по щеке. — Право, Себастьян, мы знакомы не первый день, и вам уже следовало бы понять, что я редко слушаюсь коголибо.

Он криво улыбнулся:

— Хотите выпить?

— Почему бы и нет?

Ответ удивил Себастьяна. Тем не менее, осторожно сняв ее с колен, он достал хрустальный бокал, наполнил его и протянул ей.

— Бренди.

— Прекрасно. — Элинор сделала маленький глоток, помня крепость напитка.

Она заметила, что себе он больше не налил. Вместо этого прислонился к каминной полке и с хмурым видом скрестил руки на груди. Он выглядел раздраженным, даже опасным. Элинор представила его пиратом в расстегнутой белой рубашке, высоких черных сапогах, обтягивающих штанах и с абордажной саблей в руке. От его мужественной красоты у нее почти захватило дух.

— Вам нравится напиток? — спросил он.

— Да. Превосходный бренди.

— Вы достаточно выпили в былые времена, чтобы делать сравнение? — Он засмеялся и покачал головой. — Не знал, что вы так хорошо в этом разбираетесь.

— Вы еще многого не знаете обо мне, Себастьян, но скоро все изменится. Поговорите со мной. Я не понимаю, что случилось.

Он молчал. Элинор ждала. Видимо, нежность и любовь, которые она чувствовала к нему, отразились на ее лице, потому что он со стоном оттолкнулся от каминной полки и подошел к ней.

— Я не лягу с вами в постель. По крайней мере сегодня. И не могу объяснить почему, — хрипло сказал он. — Вы должны уйти, Элинор. Пожалуйста.

Он уже с трудом владел собой. Все эти недели игр с Элинор без собственного удовлетворения привели к тому, что он готов был упасть на нее, как голодный зверь на свою добычу. А это наверняка случится, если он не выпроводит ее из спальни.

Элинор позволила халату распахнуться, дразня его беспрепятственным видом прозрачной сорочки и выступающих грудей.

— Я не могу пока уйти, Себастьян. Я чувствую, что вы нуждаетесь во мне. Если вы не хотите заняться со мной любовью, тогда позвольте мне принести вам облегчение.

— Боже, Элинор, что вы делаете? — простонал он.

Ее ладони уже чувственно двигались по его груди вниз к животу, потом снова вверх. Лаская сквозь ткань рубашки его соски, она наклонилась и поцеловала впадинку горла.

— Вы прекрасны, — мурлыкала она. — Такой сильный, такой гладкий, такой мускулистый.

В этот момент Себастьян осознал, что его потребность в ней была намного сильнее, чем его решимость противиться ей.

Он бездеятельно стоял, пока она боролась с его запонками, а потом с торжествующей улыбкой стянула с него рубашку. Он знал, что сопротивление бесполезно, особенно когда Элинор решила соблазнить его.

— Идемте в мою постель, — настойчиво прошептал он, выбрасывая из головы все другие мысли.