— Столик на одного? — спросила его официантка, когда он вошел.
— Нет, — ответил ван Герден, обводя глазами зал в поисках Хоуп Бенеке.
Он увидел ее в противоположном углу, у стены, и направился прямо туда. Его туфли оставляли на полу мокрые следы. Она обедала с какой-то женщиной; обе наклонились вперед, сблизив головы, и явно были поглощены беседой.
— Хоуп!
Адвокат вскинула голову и, увидев, кто пришел, удивленно покачала головой:
— Ван Герден?
— Нам необходимо получить распоряжение суда.
— Я… — ответила она. — Вы… — Она посмотрела на сидящую напротив женщину. Ван Герден проследил за ее взглядом. Собеседница Бенеке была потрясающе красива. — Это Кара-Ан Руссо. Она моя клиентка.
— Здравствуйте. — Красавица протянула тонкую руку.
— Ван Герден, — представился он, пожал руку клиентке и повернулся к Хоуп Бенеке. — Придется вам вернуться на работу. Мне нужна информация из министерства внутренних дел, но на ее получение уйдет шесть-восемь недель…
Хоуп Бенеке посмотрела на него, и он увидел, что у нее на щеке снова начал проступать полумесяц; пятно постепенно краснело.
— Извините, Кара-Ан, — сказала Хоуп, вставая. — Я сейчас.
Она подошла к двери, вышла на улицу. Ван Герден следовал за ней; от злости ему стало весело, закружилась голова.
— Кто вам сказал, где я?
— Какое это имеет значение?
— Вам известно, кто такая Кара-Ан Руссо?
— Мне плевать, кто она такая. У меня осталось шесть дней, чтобы спасти наследство вашей клиентки.
— Она возглавляет отдел корпоративных связей медийной компании «Насионале Перс» — «Насперс»! И я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне!
— Хоуп, я понимаю, «Насперс» готов осыпать вас рандами с ног до головы. Но вы еще помните женщину по имени Вилна ван Ас?
— Нет, — ответила Хоуп Бенеке. Полумесяцы у нее на щеках краснели, как красные фонари у машины. — Вы не имеете права намекать на то, что к одним клиентам я отношусь лучше, чем к другим! Вилна ван Ас — не единственная моя клиентка!
— Зато у меня она единственная.
— Нет, ван Герден. Ваша единственная клиентка — я. И в данный момент я не слишком рада этому обстоятельству!
Он больше не мог сдерживаться.
— Мне плевать! — Он развернулся и вышел на улицу, под дождь. Остановился посреди улицы и оглянулся. — Если хотите, чтобы кто-то ради вас надрывал задницу, поищите кого-нибудь другого! Кстати… — добавил он, как будто только что вспомнил: — Что за идиотское имя — Кара-Ан?
Он прошагал до своей машины два квартала, забыв о дожде.
Мокрую одежду он швырнул в угол ванной и прошагал в спальню голышом. Открыл шкаф и начал злобно искать джинсы, рубашку и свитер. Нет, с него хватит! Уж лучше голодать. Его больше никто не использует. Ни она, ни Кемп, ни свора жирных стоматологов. Ему это не нужно. Ему на все плевать.
А кому какое дело, если у него в кармане ни шиша? Кому вообще есть какое-то дело до него? Никому. Ему самому тоже. Он свободен. Свободен! Свободен от уз, связывающих других людей. Свободен от непрекращающейся погони за всякой ерундой, от бесконечного накопления статусных символов, пустого, бессмысленного существования. Он выше этого, он свободен от предательства, мелкого и крупного, от лжи и обмана, от ударов в спину, недоверия и игр.
Пошла она!
Через какое-то время он подъедет к ее конторе и швырнет остаток выданного ею аванса на чистенький поганый столик чистенькой поганой администраторши. И велит передать Хоуп Бенеке, что ему не нужны ее поганые деньги. Потому что он свободен.
Ван Герден завязал шнурки кроссовок и встал. В доме было темно; сумерки нагоняли тоску. И еще холодно. У него дома холодно зимой. Надо как-нибудь купить обогреватель. Или построить камин. Он вышел в тесную гостиную, подошел к двери. Вот возьмет и напьется и будет любоваться на Столовую гору. А она… да пошла она!
Все они одинаковы. Совсем недавно Вилна ван Ас была самой важной клиенткой на свете, потому что до суда осталось всего семь дней — ах, надо помочь бедняжке, она шла на такие жертвы ради мужчины (как будто у нее не было другого выхода). А на следующий день самой важной клиенткой вдруг сделалась Каролина-Анна из Монако или другая какая-нибудь дура, глава Национальной дерьмовой корпорации, или как там она, мать ее, называется, а Хоуп Бенеке способна видеть только будущие денежные поступления. Все они такие. Вот чего стоит их верность!
Ван Герден закрыл дверь.
Но он не такой. Он свободен.
За закрытой дверью зазвонил телефон.
Ну и пошел он!
Адвокаты. Кровососы. Паразиты.
Телефон продолжал звонить.
Он задумался.
Может быть, это Хоуп Бенеке. «Извините, ван Герден, вернитесь, ван Герден, я глупая корова, ван Герден!»
Пошла она! Пошли они все!
Телефон все звонил и звонил.
Он что-то прошипел сквозь зубы, снова вставил ключ в замок, открыл дверь, подошел к телефону.
— Да, — произнес он, готовясь принять вызов.
— Мистер ван Герден?
— Да. — Голос был незнакомый.
— Говорит Нгвема из министерства внутренних дел.
— Вот как?
— Из Претории сообщили, что номер удостоверения личности, который вы назвали, неправильный.
— Из Претории?
— Я очень просил их ускорить дело, объяснил, что вам срочно нужно. Но ваше удостоверение неправильное. Оно принадлежит другому лицу. Некоей миссис Зиглер.
Ван Герден подтянул к себе блокнот, открыл и снова прочел Нгвеме номер удостоверения личности.
— Да-да, номер тот самый. Он неправильный.
— Черт!
— Что?
— Извините, — сказал ван Герден. — Это невозможно!
— Так говорит компьютер. А он никогда не ошибается.
— Ясно… — Ван Герден задумался. Он нашел номер удостоверения личности покойного Яна Смита в досье О'Грейди. Придется теперь искать оригинал документа.
— И все-таки неплохо, — сказал Нгвема.
— Что?
