Они уже почти подъехали, как вдруг из-за угла появился грузовик с прицепом, двигавшийся им навстречу на приличной скорости.

Маттиа вцепился в руль. Правая нога его еще не умела рефлекторно перескакивать на тормоз, и он сильнее надавил на газ.

Грузовик не замедлял движения, его водитель, не подозревавший, что перед ним новичок, взял лишь чуть-чуть правее, ближе к тротуару.

— Не проеду, — запаниковал Маттиа, — не проеду…

— Тормози. — Аличе постаралась произнести это как можно спокойнее.

Грузовик стремительно приближался. Нога Маттиа, казалось, приклеилась к педали газа. Внезапно перед его глазами возникла совсем другая картина. Они с Микелой спускаются на велосипеде по склону, а впереди — столбики-ограничители для машин. Он всегда резко тормозил, прежде чем проехать между ними, а Микела продолжала двигаться с той же скоростью, словно не замечая препятствия, и ни разу не задела ни один из них.

Видение исчезло. Он повернул руль вправо, и Аличе показалось, что джип сейчас врежется в стену.

— Тормози, — повторила она, стараясь не кричать. — Педаль в середине.

Маттиа наконец переставил ногу и вдавил педаль в пол.

Машина остановилась в нескольких сантиметрах от стены.

Из-за резкого торможения его бросило вперед, и он ударился грудью о руль.

От удара головой о лобовое стекло Аличе уберегли ремни безопасности.

Грузовик проехал мимо как ни в чем не бывало.

Несколько секунд они молчали, слушая тишину. Потом Аличе рассмеялась. У Маттиа глаза были красные, сильно пульсировала набухшая на шее вена — казалось, сейчас лопнет.

— Ударился? — спросила Аличе. Она, похоже, не могла справиться со своим смехом.

Маттиа промолчал.

Она взяла себя в руки и серьезно сказала:

— Покажи! — отстегнула ремень безопасности и наклонилась к нему.

Маттиа не мигая смотрел в стену здания, удивляясь тому, что она так близко. Он думал о кинетической энергии, представляя ее в виде формулы со многими значениями, и о том, как при ударе вся эта энергия высвобождается, из-за чего у него сейчас дрожат ноги.

Наконец он убрал ногу с педали, и машина чуть-чуть качнулась назад из-за еле заметного уклона дороги. Аличе потянула ручной тормоз.

— Ты цел и невредим, — сказала она, погладив Маттиа по голове.

Он закрыл глаза и кивнул. Постарался удержать слезы.

— А теперь поехали домой, тебе нужно прилечь и отдохнуть. — Аличе говорила так, как будто у них был общий дом.

— Мне нужно вернуться к родителям, — возразил Маттиа не слишком уверенно.

— Я отвезу тебя потом. А сейчас тебе нужно отдохнуть.

— Мне нужно…

— Помолчи.

Они поменялись местами. Небо уже совсем потемнело, оставалась только узкая светлая полоска на горизонте, которая ничего не освещала. За всю дорогу они не произнесли больше ни слова.

Маттиа, потирая виски, читал и перечитывал надпись на зеркале:

«Objects in the mirror are closer than they appear».

Теперь он думал о статье, которую оставил дописывать Альберто. Конечно, он все там напутает, нужно вернуться как можно скорее. И кроме того, необходимо подготовиться к лекциям…

Аличе старалась вести машину как можно спокойнее. Время от времени она поглядывала на Маттиа. Ей хотелось включить музыку, чтобы избавиться от давящей тишины, но она не знала, какую выбрать. В сущности, она ничего больше не знала о нем…

Пока она отпирала дверь своего дома, Маттиа шатало, и она чувствовала себя виноватой, как будто все случившееся было результатом какой-то плохой шутки, придуманной ею же.

— Ложись сюда, — сказала Аличе, освобождая диван от подушек.

Маттиа повиновался.

Она ушла в кухню, чтобы приготовить ему чай, но на самом деле — чтобы прийти в себя, избавиться от гнетущего беспокойства, нараставшего с каждой минутой.

В ожидании, пока закипит вода, она то и дело оборачивалась к двери в гостиную, но видела только часть синей обивки в изголовье дивана. Еще немного, и Маттиа спросит, зачем она вызвала его сюда, и ей придется ответить…

Ответить? А что? Сейчас она уже ни в чем не была уверена. В больнице она видела девушку, похожую на него? Да в мире сколько угодно похожих друг на друга людей! Ведь она даже не поговорила с ней. И понятия не имеет, где искать ее. По отношению к Маттиа, если разобраться, все это выглядит нелепым и жестоким. Единственное, что оставалось совершенно определенным, — он вернулся, и ей не хотелось, чтобы он уезжал…

Взгляд ее упал на кастрюлю с горсткой риса на дне. Она так и простояла на конфорке несколько недель, с того самого дня, когда ушел Фабио. Аличе вылила из кастрюли остатки воды и подумала почему- то, что сквозь воду зерна казались крупнее…

Чайник вскипел. Она опустила в чашку пакетик чая и залила кипятком, добавила две ложки сахара и вернулась в гостиную.

Рука Маттиа лежала на груди, слегка вздымавшейся от ровного дыхания. Глаза закрыты, кожа разгладилась, лицо спокойное.

Аличе поставила чашку на стеклянный столик и, не отрывая взгляда от Маттиа, опустилась в кресло. В комнате стояла полная тишина. Мысли ее постепенно пришли в порядок, сердце уже не билось так часто. Перед ней лежал человек, которого она когда-то хорошо знала, но который теперь был совсем другим. Ей была известна его история, и, возможно, поэтому она обратила внимание на ту девушку из больницы. Они и в самом деле похожи… очень похожи, но назвать ее точной копией Маттиа она не решилась бы. Так стоит ли говорить ему обо все этом? Маттиа выстроил свою жизнь у опасной пропасти, на почве, расходящейся под ногами, и все же добился успеха. Так стоит ли разрушать все это из-за случайного сходства, зыбкого и неопределенного, как воспоминание о воспоминании?

Но все же это был тот самый Маттиа, который когда-то заслонил для нее весь остальной мир… Она искала его, потому что он был нужен ей, потому что с того вечера, когда они расстались, ее собственная жизнь скользнула в какую-то раковину да так и оставалась там, за плотно замкнутыми створками. Маттиа оказался в центре сложного, запутанного с годами клубка, который поместился в центре ее души. И если существовал еще способ распутать его, ослабить натяжение, то только один — привлечь к себе эту темноволосую голову, забитую формулами и цифрами… и бесконечным одиночеством, которое сам Маттиа преодолеть был не в силах.

Аличе почувствовала, что сейчас что-то должно произойти, завершиться, подойти к концу, но к какому именно концу, она не знала. Она почувствовала это всем своим существом, даже больной ногой, которая обычно ничего не ощущала.

Она легко поднялась с кресла, не задумываясь о том, вправе ли так поступить, наклонилась к Маттиа и поцеловала его в губы. Всего лишь простое действие, никак не связанное ни с прошлым, ни с будущим… Она поцеловала его, как целуют бодрствующего человека, крепко прижалась к его закрытым губам, придавила их, словно желала оставить какой-то знак.

Маттиа вздрогнул, но не открыл глаза. Он ответил на ее поцелуй. Он не спал.

Это было не так, как в первый раз. Они стали опытнее и хотели агрессивности, хотя их опыт был совсем иного свойства.

Аличе стояла наклонившись, так и не присев на диван, и эта странная поза не доставляла ей никаких неудобств.

Поцелуй длился долго, несколько минут, вполне достаточных для того, чтобы задуматься о происходящем.