Пожалуйста. Я буду только рад.

Джек отступил от дыры в полу.

– Если вы меня обманываете…

– Если там вас ждет ловушка, шансы таковы, что скорее всего вы не выживете. Если же все-таки вам удастся выбраться, не тратьте времени и не возвращайтесь сюда. Меня вы здесь не найдете.

На машине Вебба Кальдерона Джек поспешил обратно в Лос-Анджелес. Он промчался по автостраде номер 395, а затем по извилистому шоссе номер 14 спустился в национальный парк.

Он столько времени держал взаперти свои чувства, что забыл о существовании каких-либо других переживаний, кроме умерщвляющей ненависти к себе, да и это чувство казалось ему ненастоящим. Он был человеком без сердца, все, что он умел, так это вырезать его изображение на дереве.

Боль превозмогала все остальные его чувства. Боль и ненависть. Эмоции превращают тебя в тряпку. Теперь это казалось смешным. Он торопился домой, к Гас, и к черту все остальное, что бы там ни случилось.

Черный «ягуар» Кальдерона отлично держал дорогу, с ревом проносясь через загадочные холмы, голубые от лунного света. На скорости девяносто миль повороты возникали один за другим с невероятной быстротой и будили воспоминания об автомобильной катастрофе, мертвой женщине и убитом младенце.

Эмоции ослабляют. Эмоции обрекают на смерть…

Он все крепче сжимал руль. Ему надо остановиться и все обдумать.

Джек не представлял себе, сколько времени он просидел в «ягуаре» на обочине тихой боковой дороги, обдумывая свой следующий шаг, который, по всей вероятности, приведет его к гибели. Казалось, он просидел в неподвижности многие часы и даже дни, потому что начал чувствовать холод. Он не мог по- настоящему оценить риск, связанный со спасением Гас. И самое главное, слишком глубоко в нем укоренился инстинкт самосохранения, основа успешного ведения партизанской войны. Пожалуй, это не был вопрос его собственной безопасности. И не вопрос искупления его вины. Что ему спасать, когда от него самого почти ничего не осталось…

Это был вопрос потерянных надежд и разбитых жизней.

Сделать так, чтобы принесенные жертвы были не напрасными.

Пять долгих лет, которые были для него как вся жизнь, ждал он этого часа и теперь готов был принести в жертву все ради бессмысленной попытки спасти женщину, которая желала его смерти с первой минуты их встречи, и ради маленькой, почти незнакомой ему девочки. Джека менее всего беспокоило, что его, возможно, поджидала ловушка, печальнее всего было то, что в заговоре против него могла участвовать Гас. Она говорила ему о будущем ребенке, а что, если это тоже был обман? Какой прекрасный способ заманить его в сети… Какое изощренное воображение…

Неужели Гас способна на такое предательство? Джек не знал ответа. Он не хотел его знать и не был уверен, что ему предоставлено право выбора. Гас была его женой, а Бриджит была для нее самым дорогим существом на свете. В сравнении с его прошлыми воспоминаниями они представлялись ему почти что незнакомками, но обе стали частью его жизни и его души…

Первый золотистый свет восхода появился над холмами, когда Джек наконец принял решение. Он включил мотор, развернулся и с такой силой нажал на педаль газа, что из-под задних колес взметнулся фонтан песка и земли. Через сорок минут он уже подъезжал к воротам владения Феверстоунов и уже издалека заметил машину наружного наблюдения.

Он предположил, что боковой въезд, ведущий к флигелю для гостей, тоже находится под наблюдением, и поэтому свернул на немощеную дорогу для верховой езды позади имения. Джек оставил «ягуар» в стороне, в сухом русле ручья, надеясь, что Лили так рано не совершает здесь свои верховые прогулки, и пешком направился к дому. Он еще раньше научился легко выводить из строя внешнюю охранную систему с помощью своих средств и давно подготовил все необходимое для пребывания внутри дома. Но он не мог превратиться в невидимку. Это был единственный трюк, неподвластный Магу. Но каким-то образом он должен был незаметно проникнуть в дом.

К счастью, Джек уже придумал отвлекающий маневр.

По задней лестнице Джек поднялся в спальню Гас. Он ожидал, что кто-нибудь наблюдает за ее комнатой, но в коридоре никого не было, и когда он открыл дверь, его глазам представилась вся в оборках и под балдахином кровать Гас, а на ней неподвижная фигура, покрытая одной простыней.

Спящая красавица, пришло ему в голову. Она явилась сюда из балета Бриджит.

Джек располагал небольшим запасом времени, так как выпустил из конюшни лошадей, которые тут же разбежались по парку. Охране и полицейским придется потрудиться, пока они загонят их обратно в стойла. Ему же предстояла самая трудная задача из всех: разбудить Гас и поговорить с ней. Он сразу узнает, лжет она или нет, стоит только посмотреть ей в глаза.

Джек подошел к кровати, и его сердце сжалось: такой бледной и осунувшейся ему показалась Гас. На ней была одна из любимых ею маек. Взгляд Джека невольно остановился на ее груди, и тут же на него нахлынули воспоминания. Он предавался им всего секунду или две, потому что не мог не заметить, какой неподвижной была Гас. Она почти не дышала.

Он присел на край кровати и коснулся ее бледного лица.

Щека была горячей, у нее был жар, и ей был нужен врач.

Разбуженная его прикосновением, Гас шевельнулась, ее ресницы дрогнули, и она открыла глаза.

Ее исказившееся от горя лицо ответило сразу на все его вопросы. Если кто-то и заманил его в ловушку, то только не она.

– Ребенок, – сказала она и остановилась. – Мне очень жаль, что так случилось…

Слезы появились у нее на глазах, и Джек с горечью подумал, что навсегда запомнит этот миг, сколько бы ему еще ни оставалось любить ее.

– Забудь об этом, – сказал он вслух. – Если ты захочешь, у тебя будет много детей, Гас. Столько, сколько пожелаешь.

Она потянулась к нему, и он осторожно обнял ее, боясь причинить боль. Он не стал спрашивать, как случилось несчастье. Это было неподходящее время. Она страдала, он укачивал ее в своих объятиях и все же, несмотря ни на что, не отчаивался.

Впервые за многие годы в нем возродилась надежда.

– Эти агенты из ФБР, – попыталась объяснить Гас. – Они хотели увезти меня к себе для допроса, но я не могла… Я почувствовала себя плохо. И тогда началось кровотечение.

– Помолчи, – попросил он. – Не надо ничего говорить.

– Я думала, ты бросил меня, – продолжала Гас, уткнувшись ему в грудь. – Я проснулась, но тебя уже не было. Я даже не удивилась. Все, кого я любила, всегда бросали меня.

Поэтому я держусь подальше от людей, я не позволяю им любить меня, но ты… – Она всхлипнула. – Я хотела, чтобы ты остался со мной.

Джек ничем не мог облегчить ее страданий. Ее горе было как шип, вонзившийся ему в сердце. Чтобы извлечь его, следовало пройти через мучения. Но Гас больше не вымещала на нем свою боль, как это было прежде. Вместо этого она обращалась к нему, чтобы обрести поддержку и передать ему частицу своей тоски. Видит Бог, он хотел ей помочь.

– Посмотри на меня, – сказала она, держась за его плечи. – Посмотри, что ты со мной сделал.

Он оцепенел. Неужели Гас считает, что он виноват в гибели ребенка? Что она хочет сказать? Что он принес в жертву уже второго ребенка?

– Ты заставил меня поверить, – продолжала она.

– Ты сказала – поверить?

– В Золушку, эту глупую пустую сказку. Ты заставил меня поверить в любовь, хотя я всегда знала, что любовь причиняет страдания. Что она разрушает… Ты проник в мою душу, и я почувствовала вместе с тобой твою боль. Я думала, что умру, когда не увидела тебя рядом.